Кушать подано!

Экс-повар Кремля Виктор БЕЛЯЕВ: «Повар Сталина научил меня делать малиновое парфе, рубить зелень двумя ножами и разделывать селедку без ножа»

Президент Национальной ассоциации кулинаров России рассказал интернет-изданию «ГОРДОН», почему рабочий день кремлевского повара начинался в пять утра, как за время работы он умудрился получить три служебные квартиры, сколько людей готовят президенту и почему с приходом Путина в Кремле наложили табу на крепкие напитки

Виктор Беляев — один из самых известных кремлевских поваров. Более 30 лет этот человек го-товил для первых лиц государства. Фирменные блюда Беляева отведала вся советская эли-та — Леонид Брежнев, Владимир Щербицкий, а еще президенты Америки и Франции, премьер-министр Индии Индира Ганди, а Леонид Кучма сам пришел на кухню, чтобы пожать руку.

Родившийся в семье каменщика и фре-зеровщицы, он никогда не мечтал о большой карьере. После окончания кулинарного училища его распределили в лучший в Союзе московский ресторан «Прага», оттуда — на кремлевскую кухню, на которой он прошел путь от простого повара на побегушках до генерального директора комбината питания «Кремлевский». Но в 2012 году в 55 лет из-за доносов и интриг ушел на пенсию по собственному желанию: коллеги довели до инфаркта и он не стал рисковать здоровьем.

«СЕГОДНЯ ДАЖЕ В КРЕМЛЕ СУЩЕСТВУЕТ ДЕФИЦИТ НАСТОЯЩИХ ПРОДУКТОВ»

— Виктор Борисович, вы проработали на правительственной кухне в Кремле более 30 лет. Во сколько начинался ваш рабочий день и когда заканчивался?

— Начинался в пять утра, а заканчивался в час ночи. Утром за мной приезжала машина и отвозила на работу. А сколько было отдельных вызовов — не сосчитать! Могли позвонить в любое время дня и ночи. Дисциплина серьезная: каждый день как по лезвию ножа... Ответственность большая, не дай Бог кто-то отравится!

Единственная льгота, которая была у повара, — мы приезжали на работу рано, в половине пятого, все еще спали. Если это было лето, то заваривал себе хорошего кофе, привозили свежий хлеб, я отрезал кусочек севрюги горячего копчения, делал себе бутерброд, садился на балкончик и слушал, как соловьи поют. А потом брал хорошую сигаретку Philip Morris из пластмассовой пачки (сейчас таких нет) и закуривал. Кайфовал! В этом был определенный бонус, но тогда этого нельзя было рассказывать.

— А что, были такие случаи, когда кто-то из высших чиновников травился на кремлевской кухне?

— Слава Богу, нет, но для того чтобы их не было, все прекрасно понимали, как надо подбирать людей и строить систему руководства, чтобы была жесткая дисциплина и понимание того, где они работают. Это требовало большой отдачи.

— Все кремлевские повара и сейчас подписывают бумагу о неразглашении информации. Какие тайны подразумеваются под этим в документе?

— Это «секретка», она существует не только для поваров и не только в нашей стране — везде, где люди связаны с работой первых лиц. Это документ, в котором говорится, что вы обязуетесь не рассказывать, что и как происходит в этих подразделениях. Весь личный состав, который работал на охраняемое лицо, — повара, охрана — все люди военнообязанные, анкетированы, проверены. Сам я такой бумаги не подписывал. У меня как у руководителя комбината питания тоже существовала «секретка», но она была связана с другими статьями.

— За качеством продуктов для высших чинов, которых кормили на особой кухне, всегда тщательно следили. В какую эпоху продукты были качественнее?

— Сегодня даже в Кремле существует дефицит настоящих продуктов. До санкций в России было большое количество иностранных сыров, рыбы, мясной гастрономии, а после санкций они исчезли. Наверное, это даже лучше, пусть наши производители начнут сами работать. Легче купить за рубежом и ничего не делать, но позорно, когда Россия покупает чеснок у Китая.

Раньше продукты на стол Кремля поставлялись из подсобных хозяйств в Подмосковье, там были фермы, где выращивали телят, было свое молоко, овощи, фрукты, ягоды — малина, смородина, крыжовник, мы всегда делали большие заготовки на зиму. А сегодня подсобных хозяйств почти нет, осталось несколько, но они работают на себя, продукции поставляют немного.

— Всегда думала, что такие люди едят если не пищу богов, то точно самое лучшее...

— Конечно, там есть специальная служба, которая проверяет качество приходящих на государственные приемы продуктов, она была, есть и будет. Берут анализы, проверяют на тяжелые металлы и другие вредные вещества. Если этот продукт не соответствует нормам, его убирают. Но даже если он проходит проверку, все равно нет того мяса, рыбы, молочных продуктов, которые были раньше.

— Отличаются ли современные политики от советских генсеков в гастрономических пристрастиях?

— Нашим старичкам, как мы их называли, в молодые годы ничего не досталось — сталинский режим, потом война... Естественно, за границей не поездишь: если выезжали куда-нибудь, то с официальными визитами. А новое поколение руководителей отличается от предыдущего тем, что они поездили по Европе, Азии, попробовали разную кухню: креветок, рукколу, фуа-гра... Но на моей памяти не случалось такого, чтобы на кремлевской кухне для них изобретали какие-то специальные рецепты.

— А чем кормят сейчас?

— Русская кухня присутствует всегда. Особенно когда приезжают зарубежные представители. Холодец, сельдь под шубой... Пиццу никогда не делали, а каре из барашка было. Блюда из рыбы: сейчас идет сибас, а мы использовали нашу осетрину.

Ушли в прошлое времена, когда целиком подавался язык врастяжку, поросенок, вазы с фруктами... Представьте: стоит большая ваза, а там — яблоки, груши, виноград, сливы, мандарины... Мандарин еще можно съесть, но как одолеть целое яблоко на приеме? Естественно, они не съедались, растаскивались по карманам. А теперь перешли на маленькие индивидуальные двухэтажные фруктовницы, куда кладут разные ягоды на шпажках. Стали все подавать индивидуально каждому гостю. Человек садится за стол, а у него в тарелке холодная закуска из рыбы, потом официант уносит и приносит блюда из мяса, после этого — горячее, десерт.

«Я ЗАБЕЖАЛ В БУФЕТ, СПРАШИВАЮ У ЗАВЕДУЮЩЕЙ: «КАК ДЕЛА?». ПУТИНА ДАЖЕ НЕ ВИДЕЛ, ВДРУГ ОН ОТВЕЧАЕТ: «ДА ВСЕ НОРМАЛЬНО»

— Что вы готовили нынешнему президенту РФ Путину? Ходят легенды, что он обожает какой-то ваш знаменитый красный суп...

— Да, ему понравился мой холодный суп. Мы готовили его на саммите в Сочи в 2006 году. Посмотрели с технологами, с руководством, согласовали с протоколом. А почему именно суп? На улице стояла жара около 35 градусов. Вечером нужно было подать что-то вкусное, но прохладное. И мы сделали суп из помидоров. После того как встреча закончилась, Путин подозвал людей, которые занимались протоколом, и попросил поблагодарить, сказал, что очень вкусно. Для нас это был праздник. Как правило, все поели, поговорили и пошли дальше работать, в этой суете благодарность поварам приходится слышать редко.

— А с Путиным больше не пересекались?

— Он неоднократно подходил на подобных мероприятиях и в других городах. Первое знакомство с Путиным было у меня спустя полгода после моей работы в Кремле. Он сидел в буфете пил кофе, а я забежал, спрашиваю у заведующей: «Как дела?». Путина даже не видел, вдруг он отвечает: «Да все нормально». Поворачиваюсь, а он кофе пьет. Про основных лиц, кто его обслуживает, он всегда все знал.

— Есть еще какие-то предпочтения в еде у нынешнего президента России?

— Он очень любит мороженое. Причем обычное: пломбир или фруктовое. Мы всегда старались, когда устраивались приемы, в любой десерт хоть шарик мороженого, но положить.

— Как-то вы признавались, что с приходом Путина в Кремле упал уровень алкоголя. Стали пить меньше? Или пьют, но уже другие напитки?

— Это возрастное! В советское время, кроме Алексея Косыгина (он был не только непьющим, но и некурящим), пили в Кремле все. Брежнев любил водочку. Если бы Леониду Ильичу врачи после инсульта не запретили, может быть, он бы по чарочке и выпивал, а так воздерживался. Никита Хрущев, по рассказам поваров, тоже был неравнодушен к крепким напиткам.

С приходом в 2000 году Владимира Путина поменялась крепость алкоголя. Если, допустим, в советские времена водки было 60 процентов, а вина — 40 процентов, то с появлением Владимира Владимировича по-шли хорошие вина — французские, чилийские, испанские, южно-африканские. Из российских марок — «Абрау-Дюрсо». Помню, когда мы согласовывали с отделом протокола кремлевское меню, даже приглашали хорошего сомелье, который преподносил на приемах то или иное вино. До сих пор хорошие вина в Кремле преобладают. Правда, сейчас на столы ставят и крымские. Хотя негоже России со своими площадями и возможностями это делать, у нас ведь были замечательные вина, которые завоевывали Гран-при на разных выставках.

— Интересно, сколько спиртного на человека разрешалось выпить на крупных кремлевских мероприятиях?

— На государственных приемах на человека приходилось 70 граммов водки, 50 граммов коньяка и по 150 граммов вина белого и красного. Все рассчитывалось, умножалось на количество гостей, но, конечно, брался и небольшой запас — на случай, если у кого-то напитки закончатся. На представительских приемах спиртное никогда не подается. Есть еще такая форма обслуживания — «бокал шампанского»: это когда первое лицо государства поздравляет и награждает уважаемых лиц, там подается бокал шампанского. Или подписание каких-то важных документов. Но это протокольный оборот. Что касается обедов и ужинов, то на них работают личные повара, там свои расчеты. Но, я думаю, и у них в запасе есть ящик хорошего вина — мало ли, гости приедут — обычное дело.

«У БРЕЖНЕВА РАБОТАЛО ЧЕТЫРЕ ЛИЧНЫХ ПОВАРА. ДУМАЮ, У ПУТИНА НЕ БОЛЬШЕ»

— А сколько поваров готовят Путину?

— Этого я не знаю. У Леонида Ильича было четыре человека. Думаю, у Путина тоже не больше. С так называемыми личниками никогда не работал. Мы их знали, общались. Но они были на подписке и старались лишний раз не светиться. Это было табу, мы проходили мимо таких людей, чтобы и самим не засветиться, и их не засветить. Из нынешних поваров, которые кормят первых лиц, я никого не знаю. А с брежневскими общался. Это были самые обычные люди из народа, случайно туда попавшие.

— Неужели за эти годы вас не пытались переманить в личные повара к кому-то из правителей?

— Меня звали сначала со спецкухни на особую кухню, я там лет шесть отработал, а потом вызывали в КГБ, мол, не хотите ли поработать с первыми лицами? Но я отказался — знал, какая это работа. Напряжения больше. У меня тогда уже двое детей было, и я не захотел, побоялся.

— Правда, что сейчас в Кремле поменялась не только мебель, но и посуда?

— Это случилось еще в 2000 годах, когда поменяли скатерти и столы, тогда же — стекло и фарфор. Раньше только на гербовой посуде СССР ели на приемах. При Ельцине сделали герб России, он был даже на стекле. Потом отошли от этого, стали применять его очень редко. С того времени остался хрусталь, мы выставляли его только под Новый год. Он намного красивее и богаче любого стекла выглядит.

— А был какой-то ежемесячный бюд-жет на кремлевской кухне, который мож-но было тратить в месяц?

— Я работал на спецкухне, которая обес-печивала питание Совета Министров СССР и всего аппарата министров, по той кухне на каждого заместителя председателя составлялась определенная смета на обед в день на представительские расходы, работали четко по этому расчету. Если полагался обед в районе 1 руб. или 1 руб. 50 коп., то в эту сумму и вкладывались, за нее не заходили. С этим было очень строго. Помню, как в конце месяца получилось, что кто-то недобрал сумму и она переходила на следующий месяц, а кто-то перебрал — может, покупал сигареты или бутылочку коньяка. Если, к примеру, у человека были деловые встречи, то даже на них было прописано, сколько стаканов чая с лимоном, сушками и бутербродами было потрачено. Этот указ 1967 года, кажется, действует и сейчас.

— Мне всегда было интересно, куда деваются излишки продуктов, которые остаются после званых приемов...

— Сегодня рассчитывают на каждого гостя, поэтому практически ничего не остается. В советское время оставалось много, и мы после окончания приемов аккуратненько снимали с тарелок все, что было не-тронуто, накрывали отдельный стол и кормили курсантов, солдат. Приемы ведь обслуживает много служб. Люди всегда были благодарны. Конечно, недобросовестные могли завернуть в карман, не без этого. Сейчас такое исключено.

«ЧАЕВЫХ ОФИЦИАНТАМ НЕ ДАВАЛИ, НО ДЕЛАЛИ ПОДАРКИ. ОТ ИНДИРЫ ГАНДИ ЖЕНЩИНАМ ДАВАЛИ ОТРЕЗЫ НА ПЛАТЬЯ, МУЖЧИНАМ — ЧАСЫ»

— Сами не ели с барского стола?

— Официантов и поваров кормили в рабочей столовой за час до начала приема. Кстати, все повара были прикреплены к отдельной поликлинике, раз в три месяца проходили медицинский осмотр. А перед началом правительственных приемов врачи заходили на кухню, осматривали ногти, пальцы всего персонала, чтобы не было гнойничковых заболеваний.

Официантов заставляли работать в перчатках. Во-первых, это красиво, во-вторых, девушки, понятно, с маникюром, а у ребят ногти могут быть разными, кто-то делает маникюр, кто-то — нет.

— А повара?

— Нарезку мне, например, в перчатках очень сложно было делать, рука потеет, нож соскальзывает, поэтому гастрономическую часть делали без перчаток, а все, что связано с сырьем, — в перчатках.

— Для каждого официанта, реже — повара чаевые — это хорошее подспорье. В Кремле существует такой способ вознаграждения сотрудников?

— Нет, денег никогда не давали. Единственное, что иностранные делегации, которые приезжали, дарили сувениры. Например, от Индиры Ганди женщинам давали отрезы на платья, мужчинам — часы. Другие передавали мужикам по бутылке виски, а женщинам — что-то по мелочам.

— Вы готовили для многих политиков. Кого вспоминаете с особым уважением?

— С Брежневым общался два раза. Один раз, когда была встреча с тогдашним президентом Франции Валери Жискаром д’Эстеном, я варил им уху на острове — в Подмосковье был свой отдельный остров, где ловили рыбу. После обеда Брежнев с Жискаром д’Эстеном пришли меня лично благодарить.

Вспоминается, как обслуживал экс-президента США Ричарда Никсона. Он приезжал в Москву на две недели, перед встречей Горбачева и Рейгана, это были серьезные переговоры о сокращении вооружения. Он был как посредник, жил в особняке на Ленинских Горках. Две недели я его кормил. Мы с ним много общались, в один из вечеров — почти целый час. Ему было все интересно: где я учился, кто родители, как жизнь. Он мне подарил фотографию себя в Белом доме, потом мы с ним сфотографировались на ступеньках особняка и он подписал фотографию: «От президента Никсона настоящему российскому шефу». Когда он уехал, у меня в голове что-то перевернулось: казалось, что мы что-то не так делаем, все-таки я был человеком советским, членом партии, воспитывался еще в то время...

— Кого-то из украинских правителей кормили в Кремле?

— Леонида Кучму хорошо запомнил по отдельным встречам в особняке и вечерним приемам. Мне очень понравилось, что он пришел на кухню и стал всех благодарить. Мог ведь сказать помощнику: «Сходи, передай от меня». Но нет, он пришел, сам пожал руку поварам, сестре-хозяйке. Первого секретаря ЦК Компартии Украины Владимира Щербицкого помню. Когда про-ходили совместные приемы, он частенько бывал в Москве, всегда доступный, без всяких показных поз. Так же, как и погибший первый секретарь ЦК КП Белоруссии Петр Машеров. Они были какими-то настоящими.

— Вы пришли на работу в Кремль еще совсем мальчишкой. Неужели без протекции? Вообще, без блата можно попасть на такое хлебное местечко?

— Я попал в Кремль в первый раз в 1975 году, на 30-летие Победы, меня послали от ресторана «Прага», где я тогда работал. Мне было 18 лет. Еще до армии. Шеф этого ресторана отправлял юных сотрудников туда на практику, считал: пусть молодые учатся. И я попал именно на спецкухню. Ко мне шеф пригляделся: «Не хочешь у нас поработать?». — «Я в армию ухожу», — говорю. «Ну, после армии придешь — увидимся». Когда вернулся, снова пошел в «Прагу», а меня опять отправили в Кремль, и шеф снова подошел с тем же предложением. «Хорошо, подумаю, позвоню». — «Чего звонить? Вот тебе телефон, поезжай в отдел кадров, переговори». Как раз в это время у нас проходила встреча с выпускниками кулинарного училища, была жива моя преподавательница по кулинарии Зинаида Васильевна. «Виктор, я слышала, ты женился? Может, тебе в Кремль на работу пойти? У меня дядя — директор группы питания Кремля».

Я пришел к Анатолию Кабанову, тогдашнему директору питания, там уже сидел шеф кремлевской кухни, он отдает мою анкету и говорит, что этот парень уже был в отделе кадров. А он: «У меня свой отдел кадров, мне племянница позвонила, она у него преподавала». Так я и попал, можно сказать, с двух сторон зашел (смеется) . А так... на заборе не пишут, что в Кремль требуются повара, — очередь выстроится. Естественно, по знакомству попадают, хотя периодически ездят по ресторанам, смотрят, отбирают, но это уже редкость. В основном люди переходят друг от друга.

«КТО СТОЯЛ НА ЦЫПЛЯТАХ, ЦЫПЛЕНКА НЕС ДОМОЙ, КТО НА МЯСЕ — КУСОК МЯСА»

— Вашим учителем был повар Сталина. Какие его уро-ки пригодились в жизни?

— Виталия Алексеевича я буду помнить всегда. Он научил меня делать малиновое парфе, рубить зелень двумя ножами, разделывать селедку без ножа.

— Такое возможно?

— Запросто! Сначала нужно снять с рыбины кожу, потом оторвать голову (он делал это так виртуозно, что вместе с ней уходили все внутренности), а потом одну филейку двумя пальцами поднимаешь к хвосту, косточки остаются прямо на хребте. И точно так же проделываешь со вторым филе. До сих пор умею это делать.

Я не любил возиться с тестом. Однажды нам заказали сделать дрожжевые блины, я честно сказал: «Виталий Алексеевич, не могу! Боюсь этого теста: оно у меня то не подходит, то закисает». А он: «Песни любишь петь?». — «Конечно, люблю, у меня мать певунья». — «Вот давай запевай и начинай месить, а я буду закуску резать». Он всегда говорил, что к тесту нужно хорошее настроение, и я много раз убеждался, что оно чувствует ауру человека. Вообще, любой продукт, если повар злой и не в настроении, лучше не готовить, иначе пересолишь, недосолишь или пережаришь.

— Соблазна домой что-то принести с работы не было?

— Соблазн всегда есть... Хотя вот когда работали в правительственных особняках, нас никто особо не проверял, все были на глазах. Как правило, жили по 12 человек, если бы 120, там продуктов побольше, может, кто-то и соблазнился бы. А когда 12, что возьмешь? Кусочек съешь, не без этого...

Были люди, которые воровали, но я как-то стеснялся и боялся, стыдно было это делать. Когда я работал в ресторане «Прага», у меня был случай, когда шеф накидал мне в сумку вырезку, цыпленка, масло сливочное... Он поддатый был и говорит: «У тебя что, семьи нет?». Все время удивлялся, почему я не беру. Хотя там несли, иначе прожить невозможно было.

Кто стоял на цыплятах, цыпленка нес домой, кто на мясе — кусок мяса. В 70-х, когда с этим продуктом было совсем плохо, в «Праге» работал по совместительству один товарищ... Он вы-носил мусор. Накидает в мусорный бак килограммов пять мяса, а сверху засыплет картофельной кожурой из овощного цеха и везет, а там уже другие люди забирали и шли торговать на Арбат, целая банда работала. Но этого человека быстро поймали, уволили, и он никуда не мог устроиться. Сейчас тоже воруют, но уже не мясо, а миллиарды. Тогдашним политикам даже в страшном сне не могло такое присниться.

— А сегодняшние повара кремлевские все молодые в основном?

— Да. Старший состав весь ушел, осталась одна молодежь. Был французский повар, но он уже ушел, работал по обмену опытом.

«ЗА ВРЕМЯ РАБОТЫ В СОВЕТЕ МИНИСТРОВ ОТ ПОВАРА ДО ШЕФА Я ПОЛУЧИЛ ТРИ КВАРТИРЫ»

— Вы рассказывали, что в советские времена получали на кремлевской кух-не оклад 130 руб. А как оплачивали ваш труд в наше время?

— У меня как у директора комбината питания зарплата была 60 тыс. руб. (по курсу до санкций — около двух тысяч долларов. — «ГОРДОН» ). Но были еще и премиальные за хорошую работу. Например, удачно провели саммит — президент поблагодарил, грамоту вручили, а к ней еще и денежную премию — 15-20 тыс. руб.

Хватало или нет? Вопрос риторический. Но была возможность получить квартиру. За время работы в Совете Министров от повара до шефа я получил три квартиры. Система была такая: после отработки трех лет можно было написать заявление. Если у вас были плохие жилищные условия или рождались дети, вы могли получить другую квартиру. Кто поумнее был, шел на хитрость: прописывал в свою квартиру маму, тетю...

У меня получилось так, что мы жили у мамы, а потом родился сын, площади не хватало, и мне в течение двух лет выделили квартиру сначала на Ленинском проспекте. Через некоторое время родилась дочь — дали другую. А потом, к 50-летию, уже в наше время, дали квартиру на проспекте Мира. К тому же льготы были хорошие. Сейчас этого нет, а тогда были свои ателье, где мы могли недорого пошить зимние ботинки или ондатровую шапку, это был большой дефицит. Кто побогаче, вставал в очередь, чтобы купить отечественный автомобиль. А еще были подведомственные детские сады, куда можно было без очередей записаться. В то время было около 40 домов отдыха и санаторий, нам давали двухдневные путевки. Вечером в пятницу брали детей, садились на автобус, в субботу приезжали, отдыхали до воскресенья. Там было полное трехразовое питание, и все на троих обходилось в шесть-восемь рублей.

— С таких мест сами не уходят. Вы говорили, что решились на этот шаг, по-тому что коллеги плели интриги и довели вас до инфаркта. В этих кругах такое процветает?

— Да. А вы что, думаете, меня окружали одни начальники из кинофильмов? (Смеется) . Я вас умоляю... Конечно, были интриги, писали и боялись, что я займу их места, старались принизить. Столько нахлебался, трехтомника не хватит написать...

Когда я пришел в Кремлевский дворец съездов, на шестом этаже работало много буфетов. Сотрудники несли свою колбасу, спиртное... Сами зарабатывали, а комбинат питания получал шиш. Ни в одном буфете не было кассовых аппаратов. Я начал наводить порядок, хотел поменять и разрушить эту систему. Можно сказать, от хлеба насущного людей оторвал. В итоге стали писать на меня письма. Когда ушел, обратно не звали, но даже если бы такое случилось, я бы сам не пошел — все-таки 32 года отработал, сердце не то. Работать в таком же режиме не позволяет ни здоровье, ни моральное состояние. Общественно-организационной работы, которой я сейчас занимаюсь как президент Ассоциации кулинаров России, мне достаточно, чтобы съездить с женой в отпуск отдохнуть, семью прокормить, а самое главное — пришло время отдавать свой опыт и знания.

— Но у вас нет ностальгии по тому времени? Не жалеете в глубине души?

— Ни о чем не жалею. Ностальгия всегда есть, но чтобы сожалеть и думать о том, чтобы вернуться, — нет. То, что было, сделано честно и с отдачей. Мне не стыдно за те годы. Я не ожидал, что из повара смогу вырасти в генерального директора, общаться с такими людьми, работать на таком высоком посту. А все плохое старюсь забывать, надо помнить хорошее и настоящее. Остальное — убирать. Тогда останешься добрым и отзывчивым человеком. Сейчас зла полно, так обидно, когда вижу, как поменялось общество! Но надеюсь, что оно станет лучше, по крайней мере, я еще в силах и постараюсь внести свою лепту.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

В марте в Екатеринбурге пройдет Первый конгресс кулинаров России, на котором будет принята программа сохранения отечественной кухни - ее культовых рецептов и вековых традиций. Проводит мероприятие Межрегиональная ассоциация кулинаров, у руля которой стоит Виктор Беляев. В прошлом он кремлевский шеф-повар, восемь лет - с 2000-го по 2008-й - возглавлявший ФГУП «Комбинат питания «Кремлевский» Управделами президента РФ. В общей сложности в Кремле Беляев проработал 30 лет, кормил первых лиц из разных стран и точно знает: уровень ответственности не зависит от того, кого приходится кормить - рабочих, солдат, студентов или лидеров государств. Ибо кухня должна быть всегда высокой.

- Почему вы ушли из Кремля, Виктор Борисович?

Инфаркт. Тридцать с лишним лет работы наложили свой отпечаток. После больницы и реабилитации я все равно вышел на работу, «отбил» прием по случаю 9 Мая и ушел. И потом для себя понял, что, наверное, уже достаточно. Есть опыт, накопленный за Кремлевской стеной. Порой это были жесткие уроки, может быть, и несправедливые, но по отношению к профессии полезные, позволившие выработать самодисциплину.

- А как попали за Кремлевскую стену?

По окончании 8-го класса передо мной встал вопрос о выборе профессии. Я увлекался историей и решил подать документы в историко-архивный техникум неподалеку от дома, в Измайлове. Но судьбу мою изменил дед, человек рассудительный, прошедший всю войну. Он часто посещал пивной бар на 16-й Парковой, недалеко от которого располагалось кулинарное училище. И однажды, отставив кружку пива и рассказы о войне, отправился туда - в училище был День открытых дверей. И надо же случиться такому совпадению - сразу повстречал моего будущего наставника Валентину Петровну Минаеву. Она у него спрашивает: «Дедушка, вы поступать пришли?» Он и объяснил ей, что у него есть внук, который надумал всю жизнь просидеть в нарукавниках. Такое у него было представление о работе в архивах. Валентина Петровна провела деда по кулинарному училищу, показала, что и как. Он, возбужденный, вернулся домой, налил себе водки и говорит моей маме: «Зови сюда Витьку!» И начал мне расписывать - и ремеслу поучишься, и сыт, и нос в табаке. Мама в штыки: «Как?! Торговля?! Воровство?! Ни в коем случае!» На что дед выдал историческую фразу: «Нинк, не беспокойся! От большого немножко - не воровство, а дележка». Я был парень послушный, забрал документы из историко-архивного и подал в кулинарное. С отличием его окончил и получил распределение в «Прагу» - главный ресторан Москвы. А тогда была такая система: лучшие рестораны направляли поваров, официантов, метрдотелей в Кремль для обслуживания государственных приемов. Так в 1975 году я попал на мероприятие по случаю 30-летия Победы. Помню, вошел в Троицкие ворота Кремля на дрожащих ногах. А чтобы дойти до спецкухни, надо было миновать три поста, где смотрят паспорт и со списком сверяют. Прошел мимо Потешного дворца и Дворца съездов и увидел мемориальную доску: «В этом здании жил и работал Владимир Ильич Ленин». У меня ноги совсем подкосились. Дошел до дипломатической пристройки при Дворце съездов, где принимали иностранных послов. Меня сразу поставили делать банкетное рыбное ассорти. Был я еще мальчишкой, нож нетвердо держал, а тогда требования были очень высокие. Нельзя было кое-как накромсать рыбу, следовало ее ровно срезать одним движением. А если сделаешь «ступеньку», то технологи сразу блюдо браковали. Начали мы выносить блюда в дипломатический зал, и вдруг входит все Политбюро во главе с Брежневым. Вот тут меня окончательно пот прошиб.

Со временем ко мне присмотрелись, и из «Праги» я перешел на спецкухню Кремля и Совмина СССР. Я застал поваров, кондитеров, трудившихся еще при Хрущеве. Был у нас один старый-престарый кондитер, который работал и в царское время. Его приглашали только на серьезные мероприятия. Он меня учил, например, как правильно делать «веревочку» на расстегае. Вообще на наставников мне везло. С одним из них свела судьба при работе «на особняках» - это комплекс резиденций на тогда еще Ленинских горах, где останавливались правительственные делегации разных стран. Случился очередной съезд партии, и меня вечером вызвал шеф: «У нас повар заболел, надо ехать на одиннадцатый особняк». Там, как сейчас помню, разместилась делегация Лаоса. А на обслуживание посылали всегда двух поваров. Одного ветерана, который мог что-то из старинной кухни приготовить, а второго помоложе. Захожу на кухню и здороваюсь с высоким седым пожилым человеком. Он назвался Виталием Алексеевичем - шеф-поваром правительственного дома отдыха «Сосны». Как оказалось, это был личный повар Алексея Николаевича Косыгина. А с 1945 по 1953 год он служил поваром у Сталина.

Он мне рассказал о своем последнем дне работы у Иосифа Виссарионовича. Его смена на даче вождя пришлась на тот день, когда тот умер. На пороге дома его встретила молоденькая сестра-хозяйка Валя Истомина, у которой со Сталиным вроде как были определенные отношения: «Виталий, у порога стоит машина, забирай детей, жену и быстро уезжайте». Этим она его и спасла, потому что Берия уничтожил большинство людей из сталинской обслуги. И Виталий Алексеевич обязательно раз в месяц ходил на могилу Истоминой - поминал добром. Повар он был от бога. Никогда не говорил «морковь» или «картофель», а всегда «картошечка», «моркошка». Научил меня рубить зелень двумя ножами. Вроде пустяк. А оказывается, грубо нарубить петрушку - это неправильно, потому что зелень надо измельчить до такого состояния, чтобы из нее сок пошел, тогда появится запах эфирных масел.

Наверное, у каждого мастера есть какая-то слабинка. Я, например, в то время боялся подойти к тесту. Есть такое правило: когда работаешь с тестом, ему передается аура твоих рук. Но тогда я этого не знал. Не знал, что к тесту нужно подходить с хорошим настроением, иначе выпечка не получится. Не знал, что хлеб чувствует руки. И вот Виталий Алексеевич меня научил: когда начинаешь месить тесто или вообще готовить, песни душевные напевай. Я на него, помню, смотрел, как на чудака. А он пел вовсю: «Ой цветет калина!» Вы удивитесь, но фамилию своего наставника я не знаю до сих пор. У фэсэошников интересовался, но пока не узнал. Впрочем, ничего удивительного: личные повара первых лиц всегда были засекречены.

- Тяжело работалось «на особняках»?

Режим работы непредсказуемый. Делегация могла приехать поздно вечером из Большого театра и попросить ужин. Поэтому мы могли уехать и в 10 вечера, и в 2 часа ночи. Делегации попадались разные. К индусам ехали работать «под пистолетом», потому что у них там сто с лишним народностей, и кто-то яйца не ест, кто-то молоко не пьет. Если все делегации приходили в столовую в одно время на завтрак, обед и ужин, то индусам отдельно на подносах носили еду каждому в комнату.

Однажды приехала делегация недружественной нам тогда Кореи, и, наверное, им как-то хотелось выдать свое отношение к Советскому Союзу. А что представляла собой столовая в особняке? Это банкетный зал, рассчитанный на 36 посадочных мест. На большом овальном столе скатерть - льняная, 12-метровая, белоснежная. А посередине вышиты гербы союзных республик. Чтобы только ее уложить, требовался час. Официанты и метрдотели всегда тщательно следили за чистотой скатерти. Если маленькая точка, мелком тут же замазывали. А корейцы любили на завтрак или обед попросить бокал красного вина, потом кто-то «случайно» проливал вино на белоснежную скатерть: «Ой, я тут Красную площадь сделал». Издевались...

Помню, Виталий Алексеевич рассказывал про делегацию из какой-то арабской страны - то ли Ливии, то ли Ливана. Они приехали на очередной съезд партии, поселились в особняке, с дороги переоделись, помыли руки, сели за стол и вдруг все дружно, как по команде, встали и вышли. И сразу же в МИД полетела нота протеста. Скандал! Понаехали комитетчики. Стали разбираться, выяснилось: делегацию задело, что на стол подали только красную икру. Дело в том, что икра - это наш национальный продукт, символ гостеприимства, поэтому выставлялась на стол в особняках всегда. Но чередовалась: день - черная, день - красная. Но на приезд и отъезд делегации мы всегда ставили и ту, и другую, потому что в обоих случаях по протоколу приезжал наш министр иностранных дел. А в этот раз поставили почему-то только красную. И чтобы загладить конфликт, перед каждым членом этой арабской делегации в следующий раз поставили по четырехпорционной икорнице с черной икрой - а это граммов 200 с лишним. Каждому! Ужин закончился, Виталий Алексеевич доехал до дома, сел возле подъезда, и у него случился первый инфаркт.

А мне довелось кормить и Индиру Ганди, и Эрика Хонеккера, и Гельмута Коля, и Валери Жискар д`Эстена. Однажды смог угодить даже Маргарет Тэтчер, которая в общем-то никогда не пользовалась нашими услугами, ее обслуживали повара при посольстве. Но как-то в один из приездов она спустилась в столовую, когда вся делегация уже позавтракала. Ей подали чашку чая, тост, джем, сок. И кто-то вдруг ей говорит: «Сегодня просто замечательные блинчики - палачинки!» Она заинтересовалась: «Что за палачинки такие?» А уже все съели. Пришлось мне их быстро из творога сварганить, испечь и преподнести ей шесть штучек. Она все шесть съела. Два следующих дня спускалась к завтраку, а у меня уже были готовы для нее палачинки. Пришла на кухню, поблагодарила и, сняв перчатку, лично пожала мне руку. На память от Тэтчер у меня сохранилась маленькая книжечка с программой ее визита в Москву. Одним из пунктов там стояло возложение цветов к Мавзолею Ленина. Она этот пункт перечеркнула, поставила три восклицательных знака и расписалась.

Но всем, понятное дело, не угодишь. Однажды приехал руководитель Лаоса Кейсон Фомвихан, до сих пор помню, как его звали. Горничные пожаловались, что у него в спальне стоит ужасная вонь. Охрана забеспокоилась: может, там мышь сдохла. Когда высокопоставленное лицо уехало, пошли проверять и увидели под кроватью коробки с яйцами. Но яйца были уже тухлые. Оказывается, он каждое утро выпивал по два-три таких яйца - деликатес.

Конечно, общение с мировыми лидерами было событием. Перед приездом каждой делегации, а особенно из капстран, собиралась оперативка, которую вел офицер КГБ и объяснял: «Никаких общений, никаких передач, никаких прошений. Вы здесь поставлены, чтобы кормить, поить, убирать». Дверь из кухни в столовую мы между собой называли «границей Советского Союза». И проходить через нее имели право только официанты и метрдотели. Они нам и рассказывали, что происходит за столом. Так от метрдотеля я узнал о реакции 37-го президента США Ричарда Никсона на приготовленные мной блюда. Была середина 80-х. Никсон приезжал в Москву как посредник на переговорах Горбачева и Рейгана по разоружению. Я очень волновался и долго думал, что бы такое приготовить. На горячее решил подать телятину, тушенную в молоке. Из-за непогоды самолет Никсона задержался, по-моему, часа на четыре. Ужин оказался под угрозой. Но вот наконец Никсон приехал, прошел в столовую, минут через сорок появляется метрдотель: «А ты знаешь, он за стол еще не садился. Ему налили бордо, и он ходит со своей секретаршей Дианой, фотографирует блюда и по-французски повторяет: «Восхитительно! Восхитительно!» И я его прекрасно понимаю. Например, закусочная часть того ужина состояла где-то из 15 блюд. Это четыре наименования рыбных закусок - лососина, севрюга, судак под маринадом, заливное. Затем мясные закуски - рулеты, буженина, вырезка в яйце. Обязательно три салата, в том числе натуральные овощи. Подавалось все на гербовой посуде, но сам герб закрывать было нельзя. Он по кругу украшался лимончиком и зеленью, а рядом выкладывали основной продукт, тоже обязательно украшенный. Нужно было не просто положить рыбу, а распустить лимон, сделать заборчик из огурчика, розочку из помидорчика, разные спиральки и колокольчики, и повторяться украшение рыбной закуски и мясной ни в коем случае не могло. Специальный технолог все это дело контролировал.

Наконец Никсон приступил к ужину, с аппетитом поел, стараясь не нарушать причудливые узоры на тарелках. Официант понес чай, а я начал собираться домой. Время - первый час ночи, я спустился вниз, где меня ждала дежурная «Волга». А водители всегда голодные, и я решил на минутку подняться, чтобы захватить с собой бутербродов. Захожу и вижу - посреди кухни стоит Никсон, увидел меня: «Ви есть чиф?» Пожал мне руку, приобнял и опять: «Восхитительно, Виктор! Восхитительно!» Домой я приехал сам не свой, жене говорю: «Представляешь, мне сам президент Америки руку пожал».

А наутро произошло следующее. К 9 часам меня машина привезла к резиденции и, чтобы не будить гостей, высадила у въездных ворот. От КПП нужно было пройти метров триста. Иду - и вдруг слышу свист. Оборачиваюсь к прапорщику: «Ты чего свистишь-то?» А прапорщик мне глазами показывает куда-то вверх. Поднимаю глаза, на балконе стоит Никсон в домашнем халате и мне свистит. Я тогда еще не знал, что у американцев свист - это выражение восторга. Я ему в ответ помахал. Неделю он жил в Москве, мы стали общаться. Он оказался заядлым рыбаком и просил на горячее ему готовить рыбу.

За время своего визита Никсон трижды обращался к Горбачеву с просьбами. Михаил Сергеевич удовлетворил только две. Первая просьба была - свозить его в Завидово, где они в свое время отдыхали с Брежневым. Дача в Завидове была законсервирована, но специально для такого гостя ее открыли. Пожарили шашлыки. Никсон ходил и вспоминал, как и где они фотографировались с Леонидом Ильичом.

Вторая просьба была такая. Они с Брежневым ездили на какой-то колхозный рынок, и Никсону так это посещение запало в душу, что он решил его повторить. По архивам поискали, выяснилось, что речь идет о Черемушкинском рынке. Повезли его туда, он говорит: «Давайте не будем поднимать ажиотаж. Я пойду с Дианой и с одним охранником». Он думал, его не узнают. Застегнул пальто, чтобы галстука не было заметно. Охрана разбрелась по периметру. Но Никсона вычислили в момент. И началось: кто фрукты ему сует, кто орехи, кто цветы. Все спешат пожать руку, за автографами тянутся. Короче, он там на три часа застрял. Наконец возвращается в особняк. У нас все готово, стол накрыт, а Никсон все не выходит. Смотрим в окно, а он ходит по саду, и видно, что весь на нервах. Выяснилось следующее. На выходе с рынка на ступеньках его встретила старушка и протянула ему два кулька семечек: «Сделайте так, чтобы больше не было войны. У меня на войне три сына погибли». Наверное, это был один из тех случаев, когда он не знал, что делать. Взял кульки, полез вроде в карман за деньгами, но, видно, вовремя одумался, нагнулся к женщине и поцеловал ей руку. После этого он долго приходил в себя. Нормальный живой человек.

А третью просьбу Горбачев так и не выполнил. За два дня до отъезда Никсон приехал к Михаилу Сергеевичу. Тот его спросил, есть ли замечания. Он говорит: «Все хорошо, но есть одно замечание: я живу в отличной резиденции и там есть шикарнейший повар, которому за такую работу надо звезду давать. Если вы позволите, я бы взял его с собой в Америку, чтобы он научил моего повара готовить рыбу». Правда, все это мне рассказали уже позже, когда Никсон уехал. Как вы понимаете, ни звезды, ни Америки я не увидел. А с Никсоном мы тогда сфотографировались на память вдвоем. Я получил этот снимок с надписью: «Виктору Беляеву, по-настоящему великому шефу, с признательностью от Ричарда Никсона». Еще фотографию с дочерью подарил. А через пару месяцев на каком-то мероприятии подошел ко мне директор группы питания: «Ой, Виктор, совсем забыл: Горбачев просил тебе передать слова благодарности».

- Чем отличалась работа «на особняках» от работы в Кремле, например на государственных приемах? Что они вообще собой представляли?

Что такое госприем в Кремле? Это серьезнейшее мероприятие, требования к которому сохранились по-прежнему высокие. Составляется пакет документов, состоящий из 50-60 страниц, - меню, смета, тренинги. Например, к новогоднему приему мы начинали готовиться в сентябре. Меню согласуется со службой протокола. После этого делаются пробные блюда, готовится схема расстановки столов в зависимости от количества гостей, а оно обычно составляло около тысячи человек. И все это элита страны. А потому установка всегда была такой: обслуживание стола, например, под номером 115 не должно отличаться от обслуживания первого, главного стола.

Естественно, на большие приемы, как и в советские времена, приглашаются официанты из лучших ресторанов Москвы и ведущих колледжей. Для них составляются маршрутные листы: куда люди должны прийти, где они могут переодеться, где поесть, где покурить, куда им нельзя ходить. Всего в обслуживании государственного приема участвует около 300 человек. На специальных тренингах перед началом приема официанты облачаются в форму, и мы по секундомеру определяли, сколько официантам нужно пройти от раздачи до стола, чтобы обслужить гостя. Оттачивалась также одновременная подача, когда по сигналу бригадира тарелки ставятся на стол. Для чего все это нужно? Прием всегда сопровождается концертом. Поэтому нужно попасть с выносом блюд, например, в перерыве между номерами. Все рассчитывалось по секундам. Больше всего мы боялись форс-мажора, когда кто-нибудь из гостей выступит с непредвиденной речью или кто-то из артистов затянет песню без паузы. А такое бывало.

Знаете, за что мы всегда переживали на приеме? Мы так все вкусно приготовили. А президент холодную закуску попробовал, только подали горячую, а народ уже потянулся к нему. Мы сколько раз предупреждали и работников службы протокола, и ФСО: «Ребят, ну позвольте, чтоб мы хотя бы десерт подали, потом уже пропускайте людей». Но чаще всего бывает, президент сам кивает головой - мол, пропустите. И все - он встает, начинает беседовать, всем хочется с ним пообщаться. Поесть на приемах главе государства толком не удается. И потом, что такое протокольное мероприятие во время официального визита какого-то лица? Ну представьте себе. Какими бы ни были знатоками этикета Владимир Владимирович или Дмитрий Анатольевич, все равно нагрузка двойная: ты должен и беседовать, и прилично есть. А на тебя направлены тысячи глаз, камеры. Ну какая там еда? В кулуарах где-то, может, они и получают удовольствие от картошечки жареной, капустки, рюмочки запотевшей. Но такое, поверьте, бывает очень редко.

- Вы в 2000 году возглавили кремлевский комбинат питания и руководили им восемь лет. Что это за «спецслужба»?

Как таковой комбинат питания создавался при мне. До этого отдельно существовали комбинат питания в Государственном Кремлевском дворце, комбинат питания № 2 в 14-м корпусе Кремля, который обслуживал администрацию, и комбинат питания на Старой площади, кормивший ФСО. Первый корпус Кремля, где работают главы государства, обслуживали спецкухня и спецбуфеты, которые появились еще при КПСС. В 2000 году было предложено слить комбинаты питания, и меня попросили этим делом заняться. К создаваемой структуре примкнули также комбинаты питания Центризбиркома и Большого театра. Я назвал это «бермудским треугольником» - Кремль, Старая площадь, Большой театр. В подчинении у меня оказалось 1200 человек, отвечавших за работу столовых, 115 буфетов и, естественно, за питание первых лиц государства. Но при этом нужно отметить, что у первых лиц есть личные повара - их работой ведает ФСО. В советское время личные повара относились к 9-му управлению КГБ, они были все анкетированы. Хотя мы тоже были проверены, но их просвечивали до 15 колена, и все они были военнообязанные. И сейчас существует особая кухня. А в местах, где живут первые лица государства, готовят исключительно личные повара. Но это не один человек, а несколько, работающих посменно. Если нужно кормить президента и его супругу, то, конечно, достаточно одного человека. А если у президента какое-то домашнее мероприятие, то на подмогу приезжают еще повара и официанты. Такая система сохранилась с советского времени. На больших приемах первых лиц обслуживает тоже особая кухня. Меню мы составляли вместе, потому что и гостям и хозяевам должны готовиться одинаковые блюда. Попадают в личные повара по-разному. Бывает, что по знакомству. В основном приглашают профессионалов из ведущих ресторанов страны, присматриваются к ним. Спецслужбы обязательно проверяют по своей линии. Но сейчас с этим попроще. Раньше, например, если отец был судим даже за малую провинность, ты не мог попасть на работу в Кремль.

- Как проверяются продукты, попадающие на стол первых лиц?

Все партии продуктов предварительно попадают в химическую лабораторию. Идет проверка на содержание тяжелых металлов, пестицидов, прочих вредных веществ. Все просто: если по санитарным нормам продукт зашкаливает, он бракуется.

- И что, ни разу не было проколов?

На моей памяти ни разу. Разве что такой случай. Как-то один из замов Косыгина отравился и попал в реанимацию. Нас всех начали проверять на мазки, на баканализ. Пока изучали анализы крови, пока делали снимки, прошло полтора дня, а потом выяснилось, что это его теща накормила грибами, которые сама же собрала в Барвихе.

- А как же недавняя нашумевшая история с червяком в тарелке губернатора Зеленина на кремлевском приеме?

Категорически заявляю: такого не могло быть. В Кремле на этот счет испокон веков была, есть и, надеюсь, будет железная дисциплина и высочайшая ответственность. Допустим, официанты уже ставят закуску на столы. Мы их инструктируем: когда несете блюда и ставите их на стол, посмотрите, вдруг где-то что-то перевернулось, вдруг где-то что-то задето, вдруг что-то не так лежит. Перед самым началом приема в зал выходят повара. У них на руках перчатки. Они еще раз внимательно все осматривают и при необходимости исправляют. К тому же все блюда готовятся вручную. Та же зелень тщательно моется и перебирается. Поэтому червяка в тарелке Зеленина не могло быть по определению.

- Откуда поставлялись и поставляются продукты в Кремль?

Во времена Союза было как? Допустим, созывается очередной съезд партии. Делегации съезжаются со всего мира, одних делегатов около шести тысяч человек. Чтобы их накормить, требовалась целая армия поваров и горы продуктов. Секретарям обкомов спускалась разнарядка, и со всех концов страны в Москву тянулись обозы: из Белоруссии - молочные продукты, с юга - фрукты, из Молдавии и Дагестана - коньяк, из Прибалтики - миноги и шпроты, с Украины - колбаса в фарфоровых бочонках. Сейчас, конечно, все по-другому. Дефицита нет. Любая фирма способна поставить любую продукцию, вопрос только в количестве и цене. Другое дело, что сегодня приходится в основном работать с заграничными продуктами. У нас нет своих хороших огурцов, исчезли многие сорта яблок, испортилось качество молочных и кисломолочных продуктов, мясо везут со всего мира. Все это ведет к исчезновению национальной кухни.

- Сложнее ли сегодня удивить людей на государственных приемах, нежели, скажем, лет 20 тому назад?

Конечно, сложнее. И Владимир Владимирович Путин, и Дмитрий Анатольевич Медведев - люди молодые, много поездившие по миру. И на приемы приходят люди, побывавшие в разных странах и отведавшие разной кухни. И поэтому с 2000 года сами госприемы существенно изменились. До этого ставились огромные длинные столы - я их называл «кораблями». Честно говоря, выглядели они не очень красиво. Спасал антураж - красивые стены Георгиевского зала, шикарные люстры. Но служба протокола Путина решила все это поменять. Отказались прежде всего от максимального набора блюд. В советское время на приемах на человека приходилось по три-четыре килограмма еды! Вы съедите столько за два протокольных часа? Все это было нерационально и неэкономно. Но полагалось ставить на столы имиджевые блюда - севрюга целиком, поросята. Это демонстрировало масштаб: вот мы, Россия, у нас изобилие, горы пирогов, икра ложками! На советских приемах мы мозоли знаете, на чем натирали? На фигурной резке льда. Икру ж не просто так подавали. Изо льда делались формы в виде Кремлевской стены. Сначала в кастрюли заливали воду, где она застывала, а потом паяльной лампой вырезали. Это сейчас есть для такого специальные электрические лобзики, а тогда все ножом выпиливалось. Когда форма готова, ее опускали в свекольную краску, чтобы придать нужный цвет. И вот в получившуюся ледяную фигуру сначала ставилась мельхиоровая, а в нее уже стеклянная икорница, и таким образом икра подавалась на стол. Красиво, слов нет!

Для осетрины тоже были специальные формы - вразлет, чтобы рыба смотрелась во всей красе, да еще украшенная майонезиком, клюковкой, зеленью. Целые постаменты для рыбных блюд возводились: в прозрачную емкость заливалась вода, как в аквариум, и туда запускались мелкие рыбки. Все это подсвечивалось. Представляете: загорались люстры, начинал звучать гимн Советского Союза, гости заходили, а на столах поросята-красавцы, осетры, икра! Фрукты ставились в рубиновых вазах. И таких ваз стояло штук двести. Их выстраивали на столе по натянутой нити, чтобы симметрию соблюсти.

Но все это великолепие рухнуло при Горбачеве. Куда-то исчезла богатая посуда, стол оскудел. При Борисе Николаевиче были попытки все вернуть, Павел Павлович Бородин что-то подкупал. Но при Владимире Владимировиче русский стол практически ушел в прошлое. Зато поставили круглые столы, что, кстати, очень здорово, появились чехлы на стульях, и зал приемов преобразился. Изменения в меню тоже последовали. Прежде всего минимизировалась закуска. На стол стали ставить только маленькие пирожочки на два укуса и фрукты. От ваз с крупными апельсинами, яблоками и виноградом перешли на маленькие вазочки с ягодками - малина, черника, ежевика, наколотые на «иголочку». Подача блюд стала происходить по европейскому стандарту - не сразу все на стол, а поочередно: сначала холодная закуска, потом горячая, затем основное блюдо и десерт. И вроде бы отказались от имперского размаха, от русской кухни стали отходить, но где-то году в 2003-м на совещании по подготовке к очередному приему слышу: «Владимир Владимирович высказал соображение, что надо бы все-таки что-то готовить поближе к русскому столу. Давайте не забывать национальную кухню. Подадим снова селедку под шубой, холодец». Сказать одно, но как подать их в банкетном варианте? Нашли выход. Сельдь под шубой теперь подают в маленьких пирожковых тарелках, а холодец просто заливают в крохотных стеклянных формах.

- Человек за рабочим столом - это одна ипостась. Человек за накрытым столом - совершенно другая. Бывало ли такое, что во время высокого застолья люди открывались с совершенно неожиданной стороны?

Постоянно находиться в официозе тяжело. Конечно, в быту многие из первых лиц совсем другие. Мне нечасто удавалось оказаться с ними за одним столом, но, например, ушедший патриарх Алексий II всегда приглашал за стол, был очень интересным рассказчиком, любил вспомнить эпизоды из своего детства и юности. И в процессе общения становился настолько близким человеком, что создавалось впечатление, будто ты хорошо знаешь его долгую жизнь. Ты не чувствовал себя зажатым, а начинал растворяться в его рассказах, легко поддерживал разговор.

Евгений Максимович Примаков, дай бог ему здоровья, тоже такой. Он - душа-человек. Легко раскрывался и входил в любую компанию. Мог умело вести стол, как тамада. Такой же и Павел Павлович Бородин. Оказавшись за столом, любил рассказывать анекдоты и при этом сам заливисто хохотал. Когда я оказался за одним столом с Жириновским, то увидел в нем милейшего и добрейшего человека. С ним в компании можно сидеть и сидеть. А вот с Борисом Николаевичем было непросто, он напрягал, потому что произносил всегда тяжеловесные тосты, и каждый раз нужно было выпить до дна, потому что сам лично за этим следил. В то же время я не припомню случаев, чтобы кто-то напивался на приемах. Какая-то внутренняя дисциплина держала. Я видел людей выпивших, веселых, но они, видимо, знали ту черту, когда надо остановиться. Или их умело останавливали.

В советское время по поводу спиртного мы по настоянию врачей шли на хитрость. На приемах на главный стол выставлялся молдавский коньяк, а рядом - такая же бутылка, но наполненная отваром шиповника, куда добавляли для блеска немножко лимончика. От настоящего конька совершенно не отличить. Когда все видели, что за первым столом пьют коньяк, да еще и крякают, у всех складывалось впечатление: «О, еще выпивают, еще здоровы, значит, все нормально!»

- Из первых лиц умел кто-нибудь готовить? Взять, например, и пожарить шашлык или сварить уху?

Я видел, как Алексей Николаевич Косыгин готовил шашлыки. И судя по тому, с каким удовольствием он это делал, мне показалось, что это не первый раз. А вот Борис Николаевич Ельцин любил поучить, как варить уху, какую рыбу и сколько положить.

- Встречались ли вам привереды или, скажем, гурманы?

Нынешние руководители страны ни в чем таком замечены не были, они неприхотливы. А лидеров советского времени я застал в таком возрасте, когда они уже в большинстве своем были глубоко больными людьми. Врачи тщательно следили, чтобы мы давали им все такое протертое, диетическое. В семье Брежнева я три раза работал в Завидове. Требования простейшие: кашка, омлет, колбаса, сыр. Никаких заморских продуктов. Помню, Леонида Ильича в те годы врачи как раз заставили бросить курить, но пачка сигарет «Новость» у него всегда лежала где-то рядом, «Мальборо» порой покуривал и иногда, когда ехал в Завидово, просил своего прикрепленного водителя: «Володь, закури». Володя был некурящим, но брал сигарету и закуривал.

Косыгин тоже был очень прост в питании. Очень любил гречку, сырники. Но однажды поразил меня своими познаниями. Был небольшой прием человек на двадцать для корейской делегации, только на этот раз дружественной нам. На столе лежало меню. Косыгин решил проверить, хорошо ли гости знают нашу кухню. Взял меню и читает: «Борщок с пирожком». Корейцы говорят: «Ну знаем, свекла, капуста». «Нет, - объясняет Косыгин, - ничего-то вы не знаете. Борщок - это старинное русское блюдо. Когда попробуете, обалдеете». Его спрашивают: «А вы откуда знаете?» Говорит, прочитал в какой-то книге. А борщок - это действительно редкое блюдо: бульон из рябчика, соединенный с крепким отваром свеклы и приправленный ложкой коньяка. Его в старину варили всегда с собой на охоту. Крепкий бульон давал питательность, свекла очищала, а коньяк взбадривал.

Правда, с некоторыми зарубежными гостями увлечение русской кухней играло злую шутку. Был случай в Кремле, когда мы обслуживали делегацию Монголии. Дело происходило в мае, и мы решили подать к столу молодой некрупный картофель. Отварили его, поджарили. Во время приема один гость целиком положил картофелину в рот и решил с кем-то поговорить, и она у него встала поперек горла. Несчастный начал задыхаться. Комитетчики забегали, у каждой двери поставили по человеку. Мало ли что случилось, вдруг провокация. Перенервничали мы тогда сильно. А спасли беднягу два наших охранника. Взяли его за ноги, встряхнули, и из него все высыпалось вместе с той картошкой.

- Как вы считаете, русскую кухню хорошо знают за рубежом?

Думаю, неплохо. Однажды на каком-то из съездов Всемирной ассоциации сообществ шеф-поваров собрались на заключительный вечер делегации разных стран - человек пятьсот. Фуршет. А на столах только хлеб и масло. Проходит полчаса. Ничего не несут. Но у русских все есть с собой. Мы достали из дипломатов икру, селедку, черный хлеб, водку, сало. К нашему столу начала подтягиваться вся Европа, потом Америка, потом Азия. Наконец выходит на сцену тогдашний президент ассоциации Билл Галлахер: «Я всегда говорил, пока русские пьют, они непобедимы».

- Опыт передаете?

Конечно! Читаю лекции в Плехановском университете и стараюсь объяснить ребятам, чтобы они, постигая ремесло, не забывали про национальную кухню. Возглавил Ассоциацию кулинаров России, и 2010 год мы объявляли годом русской кухни, чтобы привлечь внимание людей к тому, что нужно есть нашу еду, привычную. Но сейчас пропаганда русской кухни в крупных мегаполисах бесполезна. Фастфуд правит бал. И обидно в такой ситуации скорее не за профессию, а за всю отрасль питания. Она погибает. В последнее время почему-то принято считать, что народ ест исключительно в ресторанах. Но отчего-то забывают о том, что есть детское питание, есть дошкольное, школьное, студенческое, военное, спортивное, больничное, социальное. Мы ушли от кулинарии как науки. Я, например, в своей дипломной работе изучал питание рабочих «Уралмаша». Если нам с вами нужно в день от 2800 до 3000 килокалорий, то рабочему, чтобы он эффективно работал в горячем цехе, нужно на 1500-2000 больше. Рабочий, который перекусил и вместо 5000 килокалорий получил 2500, через полчаса думает не о производительности труда, а о том, что у него сосет под ложечкой. И нет никакой разницы, это рабочий или офисный работник. Но сегодня об этом мало кто думает. Вот мы - думаем...

Виктор Беляев, президент Национальной ассоциации кулинаров, бывший кремлевский повар - о жизни и карьере.

БЫСТРОВ: Всем здравствуйте. Это программа "Личный фактор". Ее ведущие Наталья Христова…

ХРИСТОВА: Здравствуйте.

БЫСТРОВ: И Руслан Быстров. Мы сегодня находимся в гостях. Да, программа у нас праздничная, естественно, новогодние праздники. И, конечно, с кем бы поговорить перед новогодними праздниками? Конечно же, с поваром. Да не с простым поваром, а с человеком, который готовил руководителям Советского Союза, России на протяжении 30-ти лет. Виктор Беляев (мы у него сегодня в гостях) - это президент Национальной ассоциации кулинаров России. 30 лет он проработал в комбинате питания Кремля. Здравствуйте, Виктор Борисович.

БЕЛЯЕВ: Добрый день.

ХРИСТОВА: Добрый день, рады быть у вас в гостях.

БЕЛЯЕВ: Спасибо, взаимно.

БЫСТРОВ: У вас очень уютно. Спасибо вам за эти бутерброды с колбасой…

БЕЛЯЕВ: Ну, почти кремлевской…

ХРИСТОВА: Нам будет что рассказать потом своим потомкам.

БЫСТРОВ: Чувствуется рука шеф-повара… Мы здесь просто уже попили чай. Виктор Борисович, чтобы мы масштаб представили, объясните нам, хотя бы нескольких людей перечислите, для кого вы готовили.

БЕЛЯЕВ: С 75-го года попал я первый раз в Кремль, работая в ресторане "Прага". Тогда это был лучший ресторан "Прага". Я попал туда после распределения, когда с отличием закончил кулинарное училище. И вот в конце 74-го года я работал в ресторане "Прага", и через полгода буквально на 30-летие Победы - 6 мая 75-го, значит, я с составом поваров попал на прием в Кремль, да не просто в Кремль, а сразу на спецкухню. И мы обслуживали дипломатическую пристройку так называемую, есть в Кремле, членов Политбюро. И, конечно, меня сразу поставили на банкетные блюда - нарезка деликатесной рыбы. И я, конечно, нарезал ступеньками, тогда я еще не умел резать без ступенек. Поэтому пришлось меня подучивать. Но сам факт, когда через открытые двери я увидел входящее Политбюро не на портретах на демонстрации, а вживую, конечно, у меня, хотя я еще вроде молодой был, сразу ножки-то задрожали.

ХРИСТОВА: Подкосились…

БЫСТРОВ: Кто, кто были эти люди?

БЕЛЯЕВ: Леонид Ильич Брежнев, Николай Викторович Подгорный, Алексей Николаевич Косыгин, Суслов, Мазуров, ну то есть все…

БЫСТРОВ: А позже?

БЕЛЯЕВ: А позже вы что имеете в виду?

БЫСТРОВ: Ну вы же там 30 лет проработали. Кому еще готовили?

БЕЛЯЕВ: А позже… Ну а там же как было? Значит, сначала Леонид Ильич Брежнев, Черненко, Андропов…

БЫСТРОВ: И им вы тоже готовили?

БЕЛЯЕВ: Им тоже готовили, да. И это был такой короткий промежуток, в течение там двух с половиной лет. Затем приход Михаила Сергеевича Горбачева. Затем развал Советского Союза, и Борис Николаевич, уже будучи президентом России. Ну а потом, естественно, уже Владимир Владимирович Путин, сменивший его Дмитрий Анатольевич Медведев, и потом опять Владимир Владимирович Путин.

ХРИСТОВА: Время шло, лидеры менялись, а вы вот так вот и оставались, в общем-то, поваром. Интересно. Плюс еще множество же мировых каких-то гостей зарубежных приезжало, для кого вы готовили, да?

БЕЛЯЕВ: Да, мне повезло, потому что я работал на спецкухне, а спецкухня обслуживала не только кремлевские приемы и кормила зампредов Совета Министров, а еще на Ленинских горах (они до сих пор сохранились, их можно видеть около площадки смотровой, с левой стороны особнячки), и сейчас это, и тогда были это резиденции, куда приезжали лидеры государств. Поэтому мне посчастливилось обслуживать Индиру Ганди, Маргарет Тэтчер, Ричарда Никсона, Жискара д"Эстена, всех глав социалистических республик, Эриха Хонеккера, Фиделя Кастро, видных политических деятелей, видных деятелей культуры, литературы. Ну я считаю, что мне просто повезло на самом деле.

В гостях у «Пугачевского времени» главный повар страны, президент Национальной Ассоциации кулинаров России, бывший руководитель ФГУП “Комбинат питания “Кремлевский” Виктор Борисович Беляев.

– Виктор Борисович, у большинства советских людей фраза «студент кулинарного техникума» невольно ассоциируется с монологами известного юмориста Г. Хазанова. Понятно, что по канонам жанра герой сатирика густо окрашен гротесковыми красками, но все-таки, насколько престижна была в те времена профессия повара, существовал ли конкурс при поступлении в кулинарное училище?
– Престиж профессии повара в советское время был невелик. Но были настоящие мастера, у которых мы учились. Конкурса в ПТУ не было, а уже в техникум и институт им. Плеханова на инженера – технолога были. После окончания восьмилетки, я по наставлению своего деда поступил в кулинарное училище. Не сказать, чтобы мне сразу все понравилось, не хотелось быть «подай-принеси». Однажды, нам пришлось две недели подряд чистить в ресторане вареные яйца. Но я решил выучиться, а дальше выбрать свою дорогу. Стремление совершенствоваться должно быть в самом человеке. Профессию надо любить, повышать уровень образования и становится настоящим мастером своего дела для пользы людей и страны.
– После окончание училища Вы попали работать в один из элитных ресторанов столицы «Прага». В 20 лет Вас зачислили в спецкухню Кремля, где Вы кормили первых лиц государства. Наверняка Вы не раз задумывались о роли случая, руке судьбы в Вашей жизни?
– Училище закончил с красным дипломом и по распределению был направлен в ресторан «Прага». Тогда это было заведение для избранных: бирюзовый, ореховый, зеркальный залы, зимний сад, там проводились банкеты космонавтов, дипломатического корпуса, патриархии - попасть туда было просто невозможно. Разряд у меня был высокий, пятый, а дальше - шестой и мастер-повар. Я мальчишка шестнадцати лет, а там повара, которые на этот пятый разряд всю жизнь работали. Я думал, меня поставят на банкеты, а поставили на заготовку, в мясной, а потом в рыбный цех. Мы обрабатывали по тонне севрюги и осетра, тонны судаков, ведь тогда в «Праге» еще был шикарный магазин полуфабрикатов. Все что Бог не делает – все к лучшему. Я прошел все ступени, начиная с самой нижней.
В Кремль я впервые попал еще до армии, в 1975 году, - нас туда отправили на обслуживание, и меня заприметил шеф. А после армии, когда я вернулся в «Прагу», мы выезжали на банкеты в посольства. И когда я снова оказался на обслуживании банкета в Кремле. Шеф позвонил мне и спросил: не хочу ли я там работать? У меня был учитель кулинарии, Зинаида Васильевна, она ко мне очень хорошо относилась, потому что я почему-то сразу начал вкусно готовить соляночки и все остальное. А ее дядя был директором группы питания Кремля. И вот благодаря ей я попал не в столовую для сотрудников, а сразу в спецкухню. Тогда было две царские кухни: особая - она кормила членов Политбюро - и спецкухня для членов правительства. Я не думал и не гадал, что буду работать генеральным директором комбината питания «Кремлевский», руководить таким большим холдингом, работать с первыми лицами нашего государства и лидерами зарубежных стран. Тогда молодой парень просто стремился больше познать свою профессию. Конечно, что-то мистическое во всем этом есть.
– В одном из интервью, Вы сказали, что застали старых поваров, которые начинали свой профессиональный путь еще до революции. Вашим учителем был повар Сталина. Продолжается ли сегодня эта традиция передачи знаний и опыта? У Вас есть ученики?
– Моему поколению повезло работать с мастерами и в «Праге» и в Кремле. Это были шефы от Бога, носители хорошей школы русской кухни. Мне посчастливилось работать с личным поваром И.В. Сталина. Виталия Алексеевича буду помнить всегда. Он научил меня делать малиновое парфе, рубить зелень двумя ножами, разделывать селедку без ножа. Однажды нам заказали сделать дрожжевые блины, я честно сказал: «Виталий Алексеевич, не могу! Боюсь этого теста: оно у меня то не подходит, то закисает». А он: «Песни любишь петь?». - «Конечно, люблю, у меня мама певунья». - «Вот давай запевай и начинай месить, а я буду закуску резать». Он всегда говорил, что к тесту нужно хорошее настроение, и я много раз убеждался, что оно чувствует ауру человека. Многому он меня научил и много услышал я рассказов и интересных историй и благодарен этому человеку за поварской опыт.
Наставничество и передача опыта молодым поварам продолжается. И у меня и других выросло поколение достойных учеников как в песне: «Все опять повторится сначала…»
– Этот вопрос, Вам задают часто. И, тем не менее, хотелось бы тоже прикоснуться к истории. Вы тридцать лет проработали в Кремле, пройдя путь от повара до генерального директора комбината питания «Кремлевский». Какие гастрономические пристрастия были у руководителей нашей страны?
– Пристрастия и любимые блюда руководителей нашей страны это постоянный вопрос. Не надо забывать, что любой руководитель такой же человек как мы и создавать фантазии вокруг пристрастий не стоит. Они также любят при наличии свободного времени покушать жареную картошечку, селедочку, любимый борщ или рассольник в раскованной обстановке, в кругу семьи и друзей. Свободного времени у них, правда, нет. Мы всегда переживали, что на государственном приеме не дают спокойно покушать руководителю страны. Прозвучал первый тост и к столу главы государства устремляются гости – поговорить, поздравить, а он даже толком еще закуску не съел. Да и какая еда, когда надо соблюдать этикет. На тебя направлены сотни камер и фотоаппаратов. Главное найти минутку отдыха, а повара всегда постараются приготовить любимое блюдо.
– Менялись люди, менялись эпохи. На смену генеральным секретарям пришли президенты. Как изменилось отношение к тому, что называлось кремлевским застольем?
– Мы застали в конце семидесятых уже пожилых вождей. За их плечами были годы индустриализации, войны, восстановления народного хозяйства. Конечно, они были не очень здоровыми людьми и сидели на диетах. На столах приемов приходилось порой коньяк заменять напитком шиповника. Приемы проходили за большими длинными столами по 50 человек. Мы их называли кораблями. Готовились целиком жареные поросята, осетры, гуси, тетерева с перьями. Как говорится, столы ломились и, конечно, все съесть было невозможно. С 2000 года изменился полностью протокол государственных приемов. Теперь круглые столы по 10 человек. Ушли в прошлое большие блюда. Каждому гостю персонально подают на тарелке от закуски до десерта. На столе только цветы и приборы с бокалами. Красиво, вкусно и экономно.
– Вы как-то сказали, что Ваша жизнь разделилась на две половины – до встречи с президентом США Ричардом Никсоном и после, почему?
– Для воспоминаний о встрече и работе с Р. Никсоном не хватит всей газеты. Вызывают меня и говорят: будешь обслуживать. А Никсон тогда не был президентом, он должен был прилететь как посредник при встрече Рейгана и Горбачева в Рейкьявике. Что готовить, непонятно. Ну, решил сделать что-нибудь нейтральное. Заказал молочную телятину, зафаршировал морковкой, лучком - и в духовку. А еще нужна была закуска. Тут надо сделать примечание. В особняках всегда стоял большой стол, и на нем 12-метровая гербовая скатерть. И по правилам мы выставляли не меньше пятнадцати закусок. То есть помимо готовой гастрономической нарезки обязательно должно было присутствовать что-то свое. И приходилось фантазировать. А украшать надо было так, что если, допустим, рыбное ассорти украшали заборчиком из свежего огурца, этот заборчик на мясное ассорти положить уже было нельзя, везде должен был быть свой узорчик. Значит, надо было делать розочку из помидорчика, колокольчик из морковки и так далее.
Наконец прилетает Никсон. Заходит в столовую, с ним переводчица. Я готовлюсь подавать телятину, проходит час, а официантов нет. У меня психологический стресс. Наконец появляются. А время-то - первый час ночи. Я говорю: что случилось? Они отвечают: а он не ест. Да что ж такое? А он выпил бокал вина, ходит и все фотографирует. И говорит: да такую красоту есть нельзя! Ну, конечно, американская-то кухня скудная, они ничего подобного не делают. Потом все же сел. Официанты говорят: узор ни на одном блюде не тронул. Съел кусочек телятины. После ужина Никсон пришел на кухню лично поблагодарить шеф-повара. Очень удивился, увидев меня, так как не ожидал обнаружить на месте шефа молодого парня. Обнял, крепко пожал руку и поблагодарил. Для нас это было неожиданно, поскольку мало кто из наших руководителей сам приходил и говорил спасибо. В течение недели визита после каждого завтрака обеда и ужина Никсон приходил и благодарил персонал. Мы с ним неоднократно разговаривали, он интересовался жизнью в СССР, бытом, зарплатой, семьей. У меня тогда еще молодого коммуниста поменялось мировоззрение. Я понял, что оказывается, вот так запросто можно поговорить с экс-президентом США.

– Правда, что Вы научили индийского премьер-министра Индиру Ганди варить лапшу по рецепту Вашей бабушки?
– Индира Ганди часто приезжала с визитами в СССР. Тогда мы были очень дружны с Индией. И делегация проживала по две недели и конечно поварам приходилось мудрить над блюдами – ведь повторятся нельзя.В один из дней я вспомнил старый рецепт – домашняя лапша на гусиных желтках. Приготовил на обед. После обеда с переводчиком пришла И. Ганди и попросила показать как готовить это блюдо. Вечером, надев халат, встала со мной готовить лапшу. Я так увлекся, что когда И. Ганди сделала что-то не так, слегка толкнул в плечо и начал ее поправлять… Тут я опомнился – кто рядом со мной! Она улыбнулась, извинилась за ошибку и мы продолжили. Вообще это был уникальный человек и лидер. Цепкий взгляд, внутренняя культура, дисциплина и душевное отношение к людям.
– Виктор Борисович, работа с первыми лицами государства большая ответственность. Существовали какие-то привилегии, в качестве компенсации за эмоциональное и физическое напряжение?
– Привилегии были в социальном содержании. Через три года работы можно было получить квартиру, пошить пальто, платье, обувь в ателье. Были детские сады, дома отдыха в Подмосковье и на юге и путевки были недорогие. Зарплата же была невысокая и не отличалась от городских.
Мы приезжали на работу рано, в половине пятого, все еще спали. Если это было лето, то я заваривал себе хорошего кофе, привозили свежий хлеб, я отрезал кусочек севрюги горячего копчения, делал себе бутерброд, садился на балкончик и слушал, как соловьи поют. А потом брал хорошую сигаретку Philip Morris из пластмассовой пачки и закуривал. Кайфовал! В этом был определенный бонус, но тогда этого нельзя было рассказывать.
– В своих воспоминаниях близкие Брежнева уверяли, что Леонид Ильич даже вареники ел только с квашеной капустой?
– Это правда. Я ведь его сам обслуживал. Леонид Ильич вообще любил русскую и украинскую кухню. И в той, и в другой есть квашеная капуста и соленья. В Кремле капусту всегда квасили в дубовых бочках и кадушках. И с большим запасом - чтоб хватило надолго. Для иностранцев это экзотика, к тому же им всегда хочется попробовать национальные блюда той страны, где они находятся с визитом. И мы капусту квашеную красиво подавали - на огромных расписных фарфоровых блюдах. Украшали каждую тарелку. Часто вместе выкладывали капусту, соленые огурчики и помидорчики. И старались подать это ассорти в первую очередь, а не где-то между сменами блюд. Я не считаю, что соленья есть нужно исключительно зимой. У нас они в любое время года хорошо шли. Особенно капуста квашеная. К тому же первое из нее часто варили. Сталин щи ел исключительно из квашеной капусты. Кстати, их для него готовили по особому рецепту. Готовое блюдо замораживали, а потом размораживали. От этого квашеная капуста становилась янтарной, очень мягкой и нежной, но держала форму и буквально таяла во рту.
– А еще, говорят, на приемах в Кремле подают варенье?
– Особенно первые лица любят малиновое и кленовое с сушками и пряниками. На чайном столе всегда есть варенье. Но много его в Кремле не заготавливают в целях безопасности. Точнее, его практически всегда варят в тот же день, когда подают. А так врачи беспокоятся: мол, хранится варенье плохо. Может плесень появиться и т.д. Считается оно неблагонадежным. Но проблемы тут нет: в Кремле замораживается на зиму столько самых разных ягод!
– Что Вы готовили президенту страны В. Путину?

– Прошу напомнить уважаемым читателям, что личным поваром я не был. Мы помогали обслуживать большие мероприятия с участием руководителей государства, работали на дачах, на выездах. Меню приема обсуждается с протоколом Президента и рассчитано не на одного лидера страны, а на всех гостей. Владимиру Владимировичу понравился мой холодный суп. Мы готовили его на саммите в Сочи в 2006 году. Посмотрели с технологами, с руководством, согласовали с протоколом. А почему именно суп? На улице стояла жара около 35 градусов. Вечером нужно было подать что-то вкусное, но прохладное. И мы сделали суп из помидоров. После того как встреча закончилась, Путин подозвал людей, которые занимались протоколом, и попросил поблагодарить, сказал, что очень вкусно. А еще он очень любит мороженое. На всех приемах мы старались подобрать меню таким образом, чтобы туда попали холодные лакомства. Но оно подавалось не просто в виде шарика или стаканчика, в всячески претерпевало изменения. Присутствовал также наполнитель в виде карамели, вафель и различных ягод. Президент – человек не прихотливый в еде, всегда поблагодарит. Работать с ним было приятно.
– Как отразился сухой закон 1985-ого года на кремлевских столах? Какое отношение к алкоголю у нынешнего руководства страны?
– В советское время, кроме Алексея Косыгина, пили в Кремле все. Брежнев любил водочку. После инсульта врачи ему запретили. Никита Хрущев, по рассказам поваров, тоже был неравнодушен к крепким напиткам. Сухой закон, конечно, наделал дел и в нашей работе. Иностранные делегации не могли понять, почему их угощают только соками. Непросто было объяснять. А ведь многие соусы готовятся с добавлением вина и конечно, это была большая ошибка с последствиями.
С приходом Владимира Путина поменялась крепость алкоголя. Если, допустим, в советские времена водки было 60 процентов, а вина - 40 процентов, то с появлением Владимира Владимировича пошли хорошие вина - французские, чилийские, испанские, южно-африканские. Из российских марок - «Абрау-Дюрсо». Помню, когда мы согласовывали с отделом протокола кремлевское меню, даже приглашали хорошего сомелье, который преподносил на приемах то или иное вино. До сих пор хорошие вина в Кремле преобладают. Правда, сейчас на столы ставят и крымские вина.
– Есть такое понятие – культура пития. Одни считают, что выпивать в меру, под хорошую закуску, за красиво сервированным столом, это не только эстетично, но и полезно для здоровья. Другие, наоборот, что пьянство и алкоголизм – последствия массового культуропитейства. Кто, по-вашему, прав?
– Культура пития – это культура народа. Необходимо воспитывать с детства и культуру пития и еды. У нас ведь и питание погрязло в дешевых фастфудах, где просто травят людей. Нужна государственная программа по питанию. Изменилось название страны, и все стали заниматься политикой. Но ведь политикой сыт не будешь. Ни в коем случае нельзя отучать людей от земли, от труда. Все бросились в институты, где ничему не учат. В итоге исчезли хорошие специалисты. Государственный сектор развалили, а фермерский не создали. И каждый год происходит упадок и по надоям молока, и по всему. Настоящего творога, масла, сметаны у нас почти нет. Ситуацию необходимо исправлять! По питию могу сказать одно – нужно знать меру. Алкоголь в больших дозах это яд и потеря нормального поведения человека.
– Расскажите о своей семье?
– У нас дети большие. Сын возглавляет компанию «Беляев Кейтеринг». Компания работает в двух направлениях: корпоративное питание (предприятия питания в бизнес-центрах, офисах компаний, государственных и местных органах власти,) и ресторан выездного обслуживания. Дочь – дизайнер. Растет внучка Варя – наша радость. Мы с женой познакомились в ресторане «Прага». Она тоже повар. Мы вместе уже 39 лет. Каждые выходные вся наша семья собирается у нас. Так что милости просим, наш дом всегда открыт для друзей!
– Что Вы готовите дома? Есть у Вас любимые блюда?
– Юрий Владимирович Никулин однажды спросил меня, что я люблю есть? Я ответил: котлеты с вермишелью. А Никулин сказал: не может быть, я тоже! Дома всегда готовлю в свободное время. Это для меня отдых. Любимые блюда – классические. Уважаю котлеты, блинчики, супа наши, рассольничек «да с потрошками». Когда собираемся всей семьей на свежем воздухе, готовим шашлыки, рыбу, люля.
– К сожалению, в нашей стране, и не только, стало в порядке вещей принимать пищу где угодно, только не в столовой. У телевизора, за компьютером, лежа на диване. Семейные обеды и ужины становятся редкостью. Виктор Борисович, как вернуть людям радость общения за столом? Ведь вместе с культурой питания уходит что-то очень важное, что составляет часть нашей души.

– Хорошая еда и застолье – традиция нашего народа. Необходимо к этому вернуться. Совместный обед - не просто прием пищи. Люди встречаются за столом, чтобы приятно провести время, поближе познакомиться, посмотреть в глаза друг другу, обменяться новостями, о чем-то договориться. А уж членам одной семьи и подавно положено регулярно собираться вместе - хотя бы для того, чтобы лишний раз почувствовать, что они самые близкие люди. Семейные обеды - это показатель некоторого благополучия, здоровой атмосферы в доме. Нужна массовая пропаганда этой традиции. Здесь работа министерства культуры, общественных организаций и нас самих.
– И под занавес. Расскажите рецепт какой-нибудь вкуснятины от Виктора Беляева, что смогут приготовить у себя на кухне пугачевские хозяйки?
– С удовольствием. Это «Судак по-монастырски». Филе судака с кожей нарезаем под углом и обжариваем на сковородке основным способом. Готовим жировую пассировку и разводим кипящим рыбным бульоном до густоты. Затем добавляем сметану, соль, перец молотый и варим до готовности. Лук репчатый нарезаем тонкими полукольцами и пассеруем до готовности. Отвариваем шампиньоны, нарезаем тонкими ломтиками и обжариваем. Отвариваем куриное яйцо. Крабы (шейка баночная)очищаем от косточек. Заранее отваренный и охлажденный картофель нарезаем кружочками. Берем порционную сковороду и наливаем на нее готовый соус, сверху кладем прожаренный кусочек рыбы. По краям обкладываем кружочками картофеля. Сверху на рыбу кладем пассерованный лук, отварное яйцо (четверть), крабы и шампиньоны. Заливаем сверху соусом (густым), посыпаем тертым сыром и ставим в жарочный шкаф с температурой -180градусов и запекаем до золотистой корочки. При подаче посыпаем рубленым укропом. Получается очень вкусное блюдо!
– Спасибо Вам Виктор Борисович, за интересную беседу! Всех Вам благ, удачи и творческой неиссякаемости!
– Вам спасибо за внимание к моей скромное персоне. Читателям «Пугачевского времени» желаю добра, здоровья и… приятного аппетита!
Вопросы задавал С. Аристов

Виктор Беляев

С 1975 по 2008 год работал в комбинате питания «Кремлевский», где прошел путь от повара до генерального директора. Сегодня является президентом Ассоциации кулинаров России

О работе на главной кухне страны

«Чаще всего я вспоминаю Ричарда Никсона»

Обе кухни располагались буквально за стеной друг от друга. Откуда возникло такое разделение? Дело в том, что в Кремле традиционно находился Совнарком. Так было еще при Ленине. А партийная власть находилась в другом месте.

В Кремле я сразу попал не в обычную столовую для сотрудников, а на спецкухню, где проработал 14 лет. Мы кормили членов правительства - Совет министров СССР и зампредов. А членов Политбюро обслуживала особая кухня, где трудились личники – повара, закрепленные за конкретным руководителем.

Совет министров заседал в первом корпусе Кремля. А спецкухня, которая обслуживала и Совмин, и Президиум, размещалась в 20-м корпусе. Мы готовили обед, который затем на спецмашинах увозили в первый корпус. С особой кухней мы стыковались только на больших мероприятиях с участием первых лиц государства. Спецкухня проводила все приемы на территории Кремля, а особая готовила только для членов Политбюро - в Кремле, на квартирах и на дачах. Как-то мне довелось немного поработать бок о бок с личником Сталина. В свое время он чудом избежал расстрела - в день смерти вождя народов была не его смена. Он приехал в Кунцево вечером 5 марта 1953 года, когда уже всё случилось. Развернулся на пороге, помчался в Москву, забрал семью и сбежал в Саратов. Такие времена были. Он меня тесто научил готовить. Большой мастер был, у дореволюционных поваров опыта набирался. Вот так традиция и сохранялась.

На особой кухне был жесточайший отбор, людей проверяли от и до. А если допускали к работе, то сразу присваивали звание. Там была строгая дисциплина. Если ты уезжал в отпуск, то непременно должен был поставить в известность компетентные органы, куда именно ты отправился и где тебя искать в случае чего. Сотовых телефонов-то не было. Вызвать могли в любой момент. Поэтому личники частенько приходили на работу с чемоданчиками, где лежало всё необходимое: смена белья, бритва, зубная щетка. Меня приглашали туда работать, но я не пошел - я только вернулся из армии и не хотел снова под козырек. Поэтому не знаю, к кому именно из первых лиц меня должны были прикрепить.

Впервые попав на спецкухню, я был поражен ее размерами, сводчатыми потолками и огромными плитами метров по 12 длиной. Там одних конфорок было 48 штук. Если присмотреться, то становилось понятно, что изначально их топили дровами, потом переделали под газ и, наконец, под электричество. На самом деле это был боевой трофей. Когда-то эти плиты стояли на личной даче Геббельса.

Еще у нас имелась гигантская взбивальная машина, способная за раз месить до 100 кг теста. Она тоже была немецкой, 1911 года выделки. Представляете? А я в Кремль пришел в 1975-м! Всё работало.
Время от времени меня командировали обслуживать высоких иностранных гостей, которых обычно размещали в особняках на Ленинских горах. Я там много кого потчевал - Маргарет Тэтчер, Валери Жискар д`Эстена, Фиделя Кастро, Джимми Картера, арабских шейхов.

Помимо прочего, это еще было и полезно для меня лично, ведь я мог познакомиться с традициями разных национальных кухонь мира. Арабы, например, наших супов не ели, у китайцев тоже свои заморочки, и мы им готовили вместе с посольскими поварами. Где бы еще у меня была такая возможность? Но и всяких забавных историй случалось немало.

Как-то я приехал готовить завтрак для немецкого канцлера Гельмута Коля. Мужчина он был очень крупный и, видимо, не совсем здоровый - возраст и нагрузка давали о себе знать. Жена посадила его на строгую диету. Так вот, я раскладываю продукты и вдруг слышу - шаги. Обернулся, а передо мной канцлер - в халате и тапочках. Показывает мне жестами: пожарь, мол, яичницы с сосисками и не беспокойся, я тут посижу на стульчике. Я быстренько всё приготовил, Коль поел с аппетитом, ни крошки не оставил. Поблагодарил меня и вернулся к себе. А через некоторое время - уже официально - спустился к завтраку, чисто выбритый, в костюме. И говорит жене - я, пожалуй, не буду сегодня есть, устрою себе разгрузочный день.

В другой раз вместе с Индирой Ганди лапшу готовили на утиных желтках - по старинному рецепту, который я еще у бабушки своей выпытал. С индусами вообще сложно было работать. У них кухня специфическая, многие продукты нельзя использовать. Каждому члену делегации готовили персонально, и повторяться было нельзя, а они жили иногда недели по две. Ну вот, когда моя фантазия уже изрядно оскудела, я вспомнил про бабушкин рецепт и приготовил Индире лапшу. Минут через пятнадцать она сама спустилась на кухню и попросила показать, как я это делал. Мы с ней встали плечом к плечу и готовили - тесто раскатывали, то, се. В какой-то момент она стала подливать воду без разрешения. Я совершенно рефлекторно легонько стукнул ее по руке: что, мол, ты делаешь-то? И только потом сообразил, что ворчу на премьер-министра!

Некоторое время спустя Ганди снова приехала в Москву. Вызвала меня и рассказала, что приготовила лапшу по моему рецепту у себя дома на семейное торжество. Все были в восторге. Поблагодарила меня и подарила маленького божка. Он по сей день у меня хранится.