Сорок лет назад был вынесен смертный приговор женщине-палачу, широко известной как Тонька-пулемётчица. Число её жертв, по данным различных источников, составляет от 168 до 2 тыс. человек, что позволяет некоторым авторам отнести её к числу наиболее кровавых женщин-убийц в истории человечества.

В средствах массовой информации нередко можно столкнуться и с попытками оправдать убийцу, объявив её психически нездоровым человеком или несчастной жертвой обстоятельств. Однако эксперты, работавшие с документами по делу Тоньки, не видят оснований для подобных утверждений.

Благодаря средствам массовой информации и кинематографу Антонина Гинзбург (Макарова) стала одним из самых известных палачей-коллаборационистов, действовавших во времена Великой Отечественной войны на оккупированных территориях Советского Союза. Однако её жизнь настолько окутана всевозможными мифами, что понять, кем на самом деле была Тонька-пулемётчица, довольно непросто.

Эксперты полагают, что история её жизни может помочь ответить на вопрос, почему в то время, когда большинство советских граждан защищали родину, находились люди, готовые за небольшое жалование и продуктовый паёк убивать своих соотечественников. В истории жизни Тоньки-пулемётчицы и мотивах её преступлений RT помогали разобраться историки Дмитрий Жуков и Иван Ковтун, авторы книги «Бургомистр и палач».

Принципиальное искажение биографии

«В газетных статьях и документальных фильмах о деле Тоньки-пулемётчицы почему-то многое отображено некорректно, даже в тех, которые основаны на реальных документах. На возникновение определённых представлений об истории жизни Тоньки повлиял и сериал «Палач». Понятно, что это художественный фильм и никаких претензий к его создателям по поводу точности описания событий быть не может, но нужно понимать, что его ни в коем случае нельзя воспринимать как исторический источник. Кроме некоторых моментов общей канвы, он не имеет с действительностью ничего общего. Часть событий в нём искажена, другая вообще является стопроцентным вымыслом»,

Рассказал в интервью RT Дмитрий Жуков.

Споры вызывают даже дата и место рождения Антонины Макаровой . Согласно наиболее распространённой версии, она родилась 1 марта 1920 года в деревне Малая Волковка Смоленской губернии. В других источниках указываются 1922 или 1923 годы, а местом рождения называют и Москву. Человек с такими же фамилией и инициалами, как и у отца Антонины Макаровой, фигурирует в справочнике «Вся Москва» за 1917 год, но пропадает из него в 1923 году. Поэтому родители будущей Тоньки-пулемётчицы действительно могли быть столичными жителями, по каким-то соображениям покинувшими Москву и переселившимися в провинцию. Впрочем, наиболее принципиальное искажение биографии будущей коллаборационистки касалось не даты и места её рождения, а фамилии.

«Фамилия родителей Антонины - Панфиловы. Но дело было в начале 1920-х. Метрики велись непонятно как, и свидетельства о рождении Антонине выписано не было. При поступлении в школу её, скорее всего, по имени отца - Макара - записали в журнал как Макарову. На эту же фамилию потом выдали паспорт и комсомольский билет.

Сложилась парадоксальная ситуация: родители, братья и сёстры - Панфиловы, а Антонина - Макарова. После войны это резко усложнит жизнь сотрудникам органов государственной безопасности, которые будут искать «локотского палача»»,

Рассказал в интервью RT Иван Ковтун.

В середине 1930-х годов Антонина переехала в Москву, где жила у своей тётки Марии Ершовой. После окончания школы она некоторое время работала на кожевенной, а затем на трикотажной фабрике. Однако эта работа девушка, судя по всему, не нравилась, и, сославшись на проблемы со зрением, она перевелась на должность официантки в столовую завода имени Ильича. Ещё до начала войны Антонина Макарова посещала курсы Красного Креста , поэтому в августе 1941-го была по комсомольской путёвке направлена в военкомат. Первым местом её службы временно стал буфет одной из воинских частей.

Спустя много лет Антонина, надеясь смягчить свою участь, заявит, что в данный период она якобы не давала присягу и ей не присваивали воинское звание. Однако это ложь: согласно документам Министерства обороны , в августе 1941 года Антонина Макарова была призвана на воинскую службу и уже осенью стала сержантом. Из буфета она была переведена на должность санинструктора в 422-й стрелковый полк 170-й дивизии 24-й армии Резервного фронта.

«Локотский палач»

Во время Вяземской операции сержант Макарова попала в плен, где познакомилась с солдатом по фамилии Федчук (по одним данным, его звали Сергеем, по другим - Николаем). Между ними сложились личные отношения, и они вместе сбежали из лагеря для военнопленных, направившись в село Красный Колодец Брасовского района. «В сериале „Палач“ показана сцена изнасилования Антонины солдатом, вместе с которым она оказалась в немецком тылу. Ничего подобного на самом деле не было. Её отношения с Федчуком, судя по всему, носили вполне взаимный характер, другое дело, что по приходу в родное село он её бросил и вернулся к своей семье», - отметил Дмитрий Жуков.

В Красном Колодце Макарова некоторое время жила у пожилой женщины по имени Нюра. Деревня находилась по соседству с посёлком Локоть, где располагался административный центр коллаборационистской Локотской республики и дислоцировался крупный гарнизон изменников Родины. Его создал при поддержке немцев гитлеровский пособник Бронислав Каминский . Впоследствии на базе гарнизона была сформирована так называемая Русская освободительная народная армия (РОНА).

Кто-то познакомил Антонину с заместителем начальника локотской полиции Григорием Ивановым-Иваниным. Тот в декабре 1941 года взял Макарову к себе на службу и сделал своей любовницей. Она получала жалование в размере 30 марок в месяц, бесплатное питание и комнату. Антонина приняла участие в нескольких карательных операциях. В ходе одной из них Антонина нечаянно чуть не застрелила начальника полиции - родственника своего любовника, после чего её перевели на службу в тюрьму.

Макарова попала в число охранников, из которых формировалась расстрельная команда, приводившая в исполнение приговоры, вынесенные оккупационными властями. Антонине выдали пулемёт и пистолет. Она стала принимать участие в расстрелах советских партизан и мирных жителей и вскоре получила прозвище Тонька-пулемётчица.

«В ряде источников можно найти утверждение, что Макаровой якобы нравился процесс убийства, что она получала от этого садистское удовольствие. На самом деле, на это ничто не указывает. Маньяком в общепринятом понимании она не была. Во-первых, у неё была вполне благополучная семья - никто из её братьев и сестёр не был замечен в неблаговидных поступках. Во-вторых, «работа» палача ей самой не нравилась. Она топила свои негативные ощущения в алкоголе и при первом же удобном случае оставила Локоть»,

Подчеркнул Иван Ковтун.

В то же время, по словам Дмитрия Жукова, её деятельность в 1941-1943 годах сама по себе являлась уникальным явлением.

«Уникальность заключалась уже в том, что палачом была женщина. Совершаемые ею казни превращались в страшное театрализованное представление. На них приходили смотреть руководители Локотского самоуправления, приглашались немецкие и венгерские генералы и офицеры»,

Отметил историк.

Из своего положения Тонька-пулемётчица старалась извлечь максимальную выгоду.

Имеются свидетельства, что она забирала себе вещи убитых ею людей, в частности одежду. Расставшись с Ивановым-Иваниным, Антонина много пила и вступала в беспорядочные связи за деньги как с полицаями, так и с немецкими офицерами.

В 1943 году она заболела сифилисом и была направлена на лечение в один из тыловых госпиталей. Но во время освобождения Локтя Красной армией в сентябре 1943 года Макаровой там не оказалось.

Ходили даже слухи о том, что немцы не отправили Тоньку на лечение, а убили. Нельзя исключать, что Макарова сама постаралась отправиться подальше в тыл, так как чувствовала, что обстановка меняется.

Вылечившись, Антонина познакомилась с немецким ефрейтором, воинская часть которого отходила на запад, и напросилась к нему в качестве прислуги и любовницы. Фактически она дезертировала из рядов коллаборационистов. В дальнейшем, по информации одних источников, ефрейтор погиб, по данным других - он просто не смог долго прикрывать свою попутчицу: Макарову загнали в общую колонну с другими беженцами и отправили в Восточную Пруссию. Там она попала на принудительные работы на военный завод, став одной из миллионов советских остарбайтеров (определение, принятое в Третьем рейхе для обозначения людей, вывезенных из Восточной Европы с целью использования в качестве бесплатной или низкооплачиваемой рабочей силы).

В 1945 году Макарову освободили советские солдаты. В связи с огромным количеством бывших военнопленных фильтрация в это время проводилась достаточно поверхностно. Антонина назвала советским правоохранительным органам свои реальные данные, утаив только факт работы на немцев, и благополучно прошла фильтрацию.

Розыск и возмездие

Макарова была восстановлена на службе и попала в 1-ю Московскую дивизию. Летом 1945 года из-за проблем со здоровьем Антонина оказалась в госпитале.

Здесь она демобилизовалась и осталась работать гражданской санитаркой. В августе Макарова познакомилась с находившимся на лечении миномётчиком, гвардии рядовым Виктором Гинзбургом . Он прошёл всю войну, а весной 1945 года совершил подвиг, уничтожив в одном бою около 15 солдат противника и получив при этом тяжёлую контузию. Антонина и Виктор стали жить вместе, а в 1947 году, после рождения первого ребёнка, заключили брак.

Сменив несколько мест жительства, чета Гинзбургов переехала на родину Виктора - в Белоруссию. Антонина пыталась организовать переезд семьи в Польшу, но у неё ничего не вышло. В 1961 году она устроилась работать на Лепельский промкомбинат, который вскоре выделил ей квартиру. В Лепеле Макарову считали уважаемым ветераном войны - она участвовала во встречах со школьниками, её фотографии были выставлены на Доске почета.

«После войны Антонине как участнице войны вручили несколько медалей, причём формально справедливо, так как в Красной армии она действительно служила. Даже на суде её наград не лишили - возможно, просто забыли об этом»,

Рассказал Дмитрий Жуков.

Ещё в годы войны Антонину Макарову начали искать органы госбезопасности . Однако розыск вёлся по метрическим записям, в которых она фигурировала как Панфилова. Поэтому поиски оказались безуспешными. Антонина была осторожна - даже на праздниках не задерживалась в компании, чтобы не сказать ничего лишнего. Только в 1976 году её брат, ставший к этому времени полковником, перед загранкомандировкой указал в анкете, что у него есть сестра, носившая в девичестве фамилию Макарова и побывавшая в плену у немцев.

Сотрудники КГБ заинтересовались этим фактом. Началась проверка, в Лепель стали негласно привозить людей, знавших Тоньку-пулемётчицу. Её опознали, и летом 1978 года Антонина Гинзбург была арестована.

Сотрудники КГБ успели к этому времени собрать столько доказательств, что у заслуженной работницы Лепельского промкомбината не оставалось другого выбора, кроме того, чтобы признать, что она действительно была знаменитым «локотским палачом». При выезде в Локоть она уточнила некоторые детали и точно указала место проведения расстрелов. Правда, признала личное участие всего в 114 убийствах.

«Количество жертв Тоньки - один из самых известных мифов, связанных с её деятельностью. В прессе ей приписывают около 2 тыс. жертв. Но это ошибка. Порядка 2 тыс. советских патриотов были убиты коллаборационистами на территории посёлка Локоть в 1941-1943 годах, но, помимо Тоньки, были и другие палачи. Оценив все факты, суд счёл доказанным личное участие Антонины Гинзбург в совершении 168 убийств. Её жертв, конечно, могло быть значительно больше, но никак не 2 тыс. В изобличении Тоньки-пулемётчицы активное участие приняли и её бывшие подельники. После войны в СССР на некоторое время была отменена смертная казнь, и часть предателей вместо расстрела были приговорены к длительным, от 10 до 25 лет, срокам заключения. Но в 1978 году они уже были на свободе»,

Рассказал Иван Ковтун.

В начале ноября 1978 года начались судебные заседания по делу женщины-палача.

Заключил Дмитрий Жуков.

Убийца полутора тысяч человек 30 лет считалась примерной матерью и женой

Имя этой женщины внушало ужас и какой-то священный трепет. Еще бы: человек, считавший убийство своей профессией, не может подвергаться простому осуждению. А она думала, что во время войны любой способ выжить считается приемлемым. И убивала. Точнее, казнила. Откуда появилась Тонька-пулеметчица и как ей удалось превратиться в «героиню» Великой Отечественной войны – в материале сайт.

Вторая фамилия

Тоня родилась в большой семье в небольшой деревушке Смоленской области. Она была младшим, седьмым, ребенком, росла девочкой замкнутой и очень стеснительной. Когда первого сентября 1927 она пошла в первый класс, то с ней случилась история, которая сыграла большую роль в ее дальнейшей судьбе.

Учительница проводила перекличку учеников. Антонина, смутившись, не смогла произнести своего имени. Тогда ребята стали кричать, что она является дочерью Макара Парфенова , что то-вроде: «Она из Макаровых». И педагог записал девочку как Антонину Макарову. Родители не стали разбираться с путаницей фамилий, поскольку были малограмотны и стеснялись авторитета учительницы. В результате в семье Парфеновых появилась дочь с другой фамилией – Антонина Макаровна Макарова .

Тоня училась средне: не была двоечницей, но и не выделялась умом среди остальных сверстников. Через несколько лет семья решила перебраться в Москву за лучшей долей. Школу Антонина уже оканчивала в столице, а потом поступила в медицинское училище, где выучилась на медсестру.

Поматросил и бросил

В первой половине октября 1941 года немецкая группа армий «Центр» прорвала оборону советский войск и окружила в районе города Вязьмы четыре наших армии. Сегодня историки приводят примерные цифры погибших красноармейцев – около 1 миллиона бойцов, среди которых около 400 тысяч были убиты сразу, около 600 тысяч попали в плен.

В этой страшной мясорубке, которую называют «Вяземский котел», и оказалась 20-летняя Антонина Макарова. Она добровольцем отправилась на фронт, чтобы вытаскивать раненых с поля боя. Когда их часть разгромили, девушка несколько дней скиталась по лесу, попала в плен, но вместе с красноармейцем Николаем Федчуком ей удалось бежать. Теперь они вдвоем скрывались по лесам, пытаясь выйти из окружения.

Чтобы мужчина ее не бросил погибать в лесной чаще, она стала его любовницей. Три месяца они жили как животные. Постоянно голодные, ели то, что могли собрать в лесу или украсть; воду пили из ручейков или луж; без теплой одежды и крыши над головой.

Выйти к людям они смогли только в январе 1942 года. Девушка и ее друг оказались в Брянской области, в поселке Красный Колодец. Но Федчук тут же бросил Макарову, сказав, что «пошел к своей семье» – жене и детям. Антонина, поскитавшись по деревням, оказалась в поселке Локоть – так называемой столице .

Эта оккупированная нацистами территория отличалась от остальных тем, что руководили волостью не немецкие комендатуры, а органы местного самоуправления. То есть территория официально перешла на сторону Германии. У нее имелась своя армия и действовал свой уголовный кодекс.

Избивала и танцевала

И вновь Тоне Макаровой пришлось делать нелегкий выбор: попасть в плен как рядовой Красной Армии и быть казненной; или устроиться на работу к местным полицаям. Она выбрала жизнь.

Существуют свидетельства, что поначалу Антонину направили в локотскую вспомогательную полицию – карательный батальон, подчинявшийся непосредственно немецким полицейским. Ей приходилось избивать военнопленных, партизан и членов их семей. При этом 21-летняя девушка не отказывала себе и в удовольствиях, по вечерам она танцевала в клубе и встречаясь с симпатичными немцами или полицаями.

Вскоре ее «повысили» в должности. Немцы посчитали, что будет гораздо страшнее и поучительнее, если советских бойцов и партизан будет расстреливать советская же девушка. Тоня на предложение участвовать в расстрелах согласилась. Ей выделили собственную комнату и выдали пулемет «Максим».

По иронии судьбы, когда Макарова еще училась в школе, ее героиней была Анка-пулеметчица из фильма «Чапаев». Она мечтала стать такой же. Позднее психиатры предположили, что Антонина согласилась работать палачом, поскольку это частично воплощало ее мечту стать пулеметчицей.

«Обычная» работа

Антонине положили оклад – 30 рейхсмарок за каждый расстрел. Казнь проходила по утрам. После ареста в 1978 году, Макарова хладнокровно рассказывала следователям: «Обычно мне приводили на расстрел по 27 человек. Примерно столько пленных помещалось в камере. Недалеко от сарая, где их содержали, была вырыта яма. Партизан ставили цепочкой спиной ко мне. Кто-то из мужиков выкатывал мне пулемет. После команды я стреляла до тех пор, пока все не падали замертво». Ей было страшно только в первый раз. Чтобы привести приказ в исполнение, ей пришлось изрядно выпить.

После этого к убийствам она относилась как к обычной работе. Ей было все равно, кого она расстреливала: подростков, женщин, стариков, партизан. Она не обращала внимания на людей, она рассматривала, кто во что одет. Макарова снимала с трупов понравившиеся ей вещи, отстирывала от крови и зашивала дырки от пуль.

Говорят, что она любила приходить ночью к пленным и заранее выбирать для себя наряды. После казни Тонька-пулеметчица обязательно проверяла качество своей работы, добивала тех, кто был ранен. Потом чистила свой пулемет, который стоял в ее комнате, рядом с корытом для стирки белья и стулом с одеждой.

Вечером Тонька наряжалась и шла к мужчинам в клуб, где снимала очередного любовника. Психиатры, чтобы хоть как-то объяснить поведение этой женщины, предполагали, что на тот момент она могла тронуться рассудком из-за пережитого ужаса окружения, выживания в лесу, плена и убийств. Но, как рассказывали оставшиеся в живых свидетели, Антонина не была похожа на сумасшедшую.

Да и сама Макарова после ареста в мельчайших подробностях описывала свою тогдашнюю жизнь. Вряд ли, будучи в неадекватном состоянии, она могла так все запомнить.

В суматохе войны

Антонина Макарова проработала палачом около года. Когда в Локоть вошла Красная Армия, бойцы обнаружили на поле огромную яму с расстрелянными людьми. Останки были наспех пересыпаны землей. Из казненных полутора тысяч смогли восстановить имена только 168 человек. Таковы получились результаты работы Тоньки-пулеметчицы, которая к тому моменту уже была далеко.

Летом 43-го немцы отправили ее лечиться в тыл от венерического заболевания, которое она получила из-за неразборчивых связей. В госпитале она стала полевой женой немецкого ефрейтора. С ним уехала на Украину, потом в Польшу. После убийства немецкого «мужа» Макарова вскоре оказалась в концлагере Кенигсберга. И когда в апреле 1945 года город был освобожден, Тонька представилась медсестрой, прослужившей три года в санитарном батальоне. После чего ее тут же отправили работать в госпиталь, где через неделю она познакомилась с раненым солдатиком Виктором Гинзбургом . Вскоре она вышла замуж за героя войны и стала Антониной Гинзбург .

Примерная жена

После войны Антонина Макаровна уехала к мужу на родину в Белоруссию, в город Лепель. Она устроилась работать на фабрику, стала контролером в швейном цехе. Ее портрет все время висел на Доске почета.

Своему мужу она родила двух дочерей. Их семья считалась благополучной и уважаемой. Герои войны часто приходили в школу и рассказывали о своих подвигах. Антонина Гинзбург была почетным гостем на школьных линейках, конкурсах и встречах. Как ветераны они имели льготы, получали праздничные наборы и подарки. Так они прожили в мире и согласии 30 лет.

Все эти годы сотрудники КГБ разыскивали Тоньку-пулеметчицу. Тайно они проверили истории всех женщин, живущих в СССР с именем Антонина Макаровна Макарова и примерно подходящих по возрасту. Таких нашлось 250.

И только в 1976 году удалось напасть на след Тоньки-пулеметчицы. Некий чиновник по фамилии Парфенов , оформляя документы на выезд за границу, перечислил всех своих родственников. Среди огромного количества Парфеновых оказалась некая Антонина Макарова, которая в 1945 году вышла замуж и стала Гинзбург, уехав с супругом в Белоруссию. Так ошибка деревенской учительницы затянула следствие на три десятка лет. А чекистам потребовалось два года, чтобы собрать доказательства.

Они не хотели позорить уважаемую всеми женщину, передовика производства, примерную мать и жену. Сотрудники КГБ тайно привозили в Лепель свидетелей, полицая, который был ее любовником. И когда все как один подтвердили, что Антонина Макаровна Гинзбург и есть Тонька-пулеметчица, произвели арест.

Антонина не стала ничего отрицать, но и не чувствовала никакой вины. Она искренне считала, что война списала все ее грехи. Своим сокамерницам она жаловалась, что ее опозорили на старости лет и теперь ей придется переезжать в другой город. Она не чувствовала ни страха, ни раскаяния. «Три года условно. А за что больше?» - рассуждала палач.

Ее супруг, Виктор Гинзбург, обивал пороги всевозможных инстанций, писал письма партийным руководителям и рассказывал о своей прекрасной жене, герое войны. Когда следователи решились поведать мужчине, с кем на самом деле он жил все эти годы, тот поседел в один день. После этого он с дочками навсегда уехал из Лепеля.

Антонину Парфенову-Макарову-Гинзбург расстреляли в 6 утра 11 августа 1979 года. Свой приговор пожилая женщина выслушала хладнокровно. Она писала несколько прошений о помиловании, но все они были отклонены. Дело Тоньки-пулеметчицы стало последним крупным делом о предателях Родины во время Великой Отечественной войны.

Антонина Макарова родилась в 1921 году на Смоленщине, в деревне Малая Волковка, в большой крестьянской семье Макара Парфёнова . Училась в сельской школе, и именно там произошёл эпизод, повлиявший на ее дальнейшую жизнь. Когда Тоня пришла в первый класс, то из-за стеснительности не могла назвать свою фамилию — Парфёнова. Одноклассники же стали кричать «Да Макарова она!», имея в виду, что отца Тони зовут Макар.

Так, с лёгкой руки учительницы, на тот момент едва ли не единственного грамотного в деревне человека, в семье Парфёновых появилась Тоня Макарова.

Училась девочка прилежно, со старанием. Была у неё и своя революционная героиня — Анка-пулемётчица . У этого кинообраза был реальный протип — санитарка чапаевской дивизии Мария Попова , которой однажды в бою действительно пришлось заменить убитого пулемётчика.

Окончив школу, Антонина отправилась учиться в Москву, где её и застало начало Великой Отечественной войны. На фронт девушка отправилась добровольцем.

Походная жена окруженца

На долю 19-летней комсомолки Макаровой выпали все ужасы печально известного «Вяземского котла».

После тяжелейших боёв в полном окружении из всей части рядом с молодой санитаркой Тоней оказался лишь солдат Николай Федчук . С ним она и бродила по местным лесам, просто пытаясь выжить. Партизан они не искали, к своим пробиться не пытались — кормились, чем придётся, порой воровали. Солдат с Тоней не церемонился, сделав её своей «походной женой». Антонина и не сопротивлялась — она просто хотела жить.

В январе 1942 года они вышли к деревне Красный Колодец, и тут Федчук признался, что женат и поблизости живёт его семья. Он оставил Тоню одну.

Из Красного Колодца Тоню не гнали, однако у местных жителей и так было полно забот. А чужая девушка не стремилась уйти к партизанам, не рвалась пробиваться к нашим, а норовила закрутить любовь с кем-то из оставшихся в селе мужчин. Настроив местных против себя, Тоня вынуждена была уйти.

Антонина Макарова-Гинзбург. Фото: Public Domain

Убийца с окладом

Блуждания Тони Макаровой завершились в районе посёлка Локоть на Брянщине. Здесь действовала печально известная «Локотская республика» — административно-территориальное образование русских коллаборационистов. По сути своей, это были те же немецкие холуи, что и в других местах, только более чётко официально оформленные.

Полицейский патруль задержал Тоню, однако партизанку или подпольщицу в ней не заподозрили. Она приглянулась полицаям, которые взяли её к себе, напоили, накормили и изнасиловали. Впрочем, последнее весьма относительно — девушка, хотевшая только выжить, была согласна на всё.

Роль проститутки при полицаях Тоня выполняла недолго — однажды её, пьяную, вывели во двор и положили за станковый пулемёт «максим». Перед пулемётом стояли люди — мужчины, женщины, старики, дети. Ей приказали стрелять. Для Тони, прошедшей не только курсы медсестёр, но и пулемётчиц, это не составляло большого труда. Правда, вусмерть пьяная женщина не очень понимала, что делает. Но, тем не менее, с задачей справилась.

На следующий день Макарова узнала, что она теперь официальное лицо — палач с окладом в 30 немецких марок и со своей койкой.

Локотская республика безжалостно боролась с врагами нового порядка — партизанами, подпольщиками, коммунистами, прочими неблагонадёжными элементами, а также членами их семей. Арестованных сгоняли в сарай, выполнявший роль тюрьмы, а утром выводили на расстрел.

В камеру вмещалось 27 человек, и всех их необходимо было ликвидировать, дабы освободить места для новых.

Браться за эту работу не хотели ни немцы, ни даже полицаи из местных. И тут очень кстати пришлась появившаяся из ниоткуда Тоня с её способностями к стрельбе.

Девушка не сошла с ума, а наоборот, сочла, что её мечта сбылась. И пусть Анка расстреливала врагов, а она расстреливает женщин и детей — война всё спишет! Зато её жизнь наконец-то наладилась.

1500 загубленных жизней

Распорядок дня Антонины Макаровой был таков: утром расстрел 27 человек из пулемёта, добивание выживших из пистолета, чистка оружия, вечером шнапс и танцы в немецком клубе, а ночью любовь с каким-нибудь смазливым немчиком или, на худой конец, с полицаем.

В качестве поощрения ей разрешали забирать вещи убитых. Так Тоня обзавелась кучей нарядов, которые, правда, приходилось чинить — носить сразу мешали следы крови и дырки от пуль.

Впрочем, иногда Тоня допускала «брак» — нескольким детям удалось уцелеть, потому что из-за их маленького роста пули проходили поверх головы. Детей вывезли вместе с трупами местные жители, хоронившие убитых, и передали партизанам. Слухи о женщине-палаче, «Тоньке-пулемётчице», «Тоньке-москвичке» поползли по округе. Местные партизаны даже объявили охоту на палача, однако добраться до неё не смогли.

Всего жертвами Антонины Макаровой стали около 1500 человек.

К лету 1943 года жизнь Тони вновь сделала крутой поворот — Красная Армия двинулась на Запад, приступив к освобождению Брянщины. Девушке это не сулило ничего хорошего, но тут она очень кстати заболела сифилисом, и немцы отправили её в тыл, дабы она не перезаражала доблестных сынов Великой Германии.

Заслуженный ветеран вместо военной преступницы

В немецком госпитале, впрочем, тоже скоро стало неуютно — советские войска приближались настолько быстро, что эвакуировать успевали только немцев, а до пособников дела уже не было.

Поняв это, Тоня сбежала из госпиталя, вновь оказавшись в окружении, но теперь уже советском. Но навыки выживания были отточены — она сумела добыть документы, доказывавшие, что всё это время Макарова была санитаркой в советском госпитале.

Антонина благополучно сумела поступить на службу в советский госпиталь, где в начале 1945 года в неё влюбился молоденький солдат, настоящий герой войны.

Парень сделал Тоне предложение, она ответила согласием, и, поженившись, молодые после окончания войны уехали в белорусский город Лепель, на родину мужа.

Так исчезла женщина-палач Антонина Макарова, а её место заняла заслуженный ветеран Антонина Гинзбург.

Её искали тридцать лет

О чудовищных деяниях «Тоньки-пулемётчицы» советские следователи узнали сразу после освобождения Брянщины. В братских могилах нашли останки около полутора тысяч человек, но личности удалось установить лишь у двухсот.

Допрашивали свидетелей, проверяли, уточняли — но на след женщины-карателя напасть не могли.

Тем временем Антонина Гинзбург вела обычную жизнь советского человека — жила, работала, воспитывала двух дочерей, даже встречалась со школьниками, рассказывая о своём героическом военном прошлом. Разумеется, не упоминая о деяниях «Тоньки-пулемётчицы».

КГБ потратил на её поиски больше трёх десятилетий, но нашёл почти случайно. Некий гражданин Парфёнов, собираясь за границу, подал анкеты с данными о родственниках. Там-то среди сплошных Парфёновых в качестве родной сестры почему-то значилась Антонина Макарова, по мужу Гинзбург.

Да, как же помогла Тоне та ошибка учительницы, сколько лет она благодаря ей оставалась в недосягаемости от правосудия!

Оперативники КГБ работали ювелирно — обвинить в подобных злодеяниях невинного человека было нельзя. Антонину Гинзбург проверяли со всех сторон, тайно привозили в Лепель свидетелей, даже бывшего полицая-любовника. И лишь после того, как все они подтвердили, что Антонина Гинзбург и есть «Тонька-пулемётчица», её арестовали.

Она не отпиралась, рассказывала обо всём спокойно, говорила, что кошмары её не мучили. Ни с дочерьми, ни с мужем общаться не захотела. А супруг-фронтовик бегал по инстанциям, грозил жалобой Брежневу , даже в ООН — требовал освобождения жены. Ровно до тех пор, пока следователи не решились рассказать ему, в чём обвиняется его любимая Тоня.

После этого молодцеватый, бравый ветеран поседел и постарел за одну ночь. Семья отреклась от Антонины Гинзбург и уехала из Лепеля. Того, что пришлось пережить этим людям, врагу не пожелаешь.

Возмездие

Антонину Макарову-Гинзбург судили в Брянске осенью 1978 года. Это был последний крупный процесс над изменниками Родины в СССР и единственный процесс над женщиной-карателем.

Сама Антонина была убеждена, что за давностью лет наказание не может быть чересчур строгим, полагала даже, что она получит условный срок. Жалела только о том, что из-за позора снова нужно переезжать и менять работу. Даже следователи, зная о послевоенной образцовой биографии Антонины Гинзбург, полагали, что суд проявит снисхождение. Тем более, что 1979 год был объявлен в СССР Годом Женщины.

Однако 20 ноября 1978 года суд приговорил Антонину Макарову-Гинзбург к высшей мере наказания — расстрелу.

На суде была доказана документально её вина в убийстве 168 человек из тех, чьи личности удалось установить. Ещё более 1300 так и остались неизвестными жертвами «Тоньки-пулемётчицы». Есть преступления, которые невозможно простить.

В шесть утра 11 августа 1979 года, после того, как были отклонены все прошения о помиловании, приговор в отношении Антонины Макаровой-Гинзбург был приведён в исполнение.

Антонина Макарова — Тонька пулеметчица

Судьба Антонины Макаровой, расстрелявшей в годы войны полторы тысячи мирных жителей, легла в основу сериала «Палач». Еще о женщине-палаче, которую все называли «Тонькой пулеметчицей», в 2006 году рассказала программа «Следствие вели…» с Леонидом Каневским. …На фронт Антонина пошла добровольно в юном возрасте, попала в «Вяземский котел», где чудом спаслась и долго блуждала по лесу‚ пока на Брянщине не оказалась в плену у немцев в так называемой Локотской республике, в которой занимались истреблением советских партизан, пленных, коммунистов и просто неугодных фашистам людей.

Немцы не расстреляли Тоню, как множество других пленных, а сделали своей прислугой. Со временем Макаровой, имевшей за плечами курсы медсестер и пулеметчиц, поручили расстреливать военнопленных. Она не отказалась. О чудовищных деяниях «Тоньки-пулеметчицы» советские следователи узнали сразу после освобождения тех мест от врага. В братских могилах нашли останки около полутора тысяч человек. Допрашивали свидетелей, проверяли‚ уточняли‚ но на след женщины-карателя напасть не могли более 30 лет.

По воспоминаниям следователя Петра Головачева‚ дело передавалось «по наследству» новым поколениям сотрудников. Каждый раз, когда ловили очередного военного преступника, пытались найти новую информацию о Макаровой. Впрочем, фамилию тоже узнали не сразу. В 1950-е годы один из военных преступников на допросе рассказал‚ что пулеметчицей была бывшая медсестра Макарова, пришедшая из окружения. Проверили всех женщин СССР по имени Антонина Макарова‚ подходивших по возрасту фигурантке следствия. Таких оказалось около 250 человек. Не нашли.

Выйти на след женщины-карателя помог случай. В 1976 году ее родственник собрался выехать за границу. В одной из анкет он указал, что у него есть сестра Антонина Гинзбург, в девичестве — Макарова. Чекисты не спешили обвинять женщину в тяжких злодеяниях. В город, где она жила, тайно привозили свидетелей‚ даже бывшего полицая-любовника.

И лишь после того, как все подтвердили, что это и есть «Тонька-пулемещица», арестовали. Тогда же и выяснилось, что Антонине в самом конце войны удалось раздобыть военный билет, из которого следовало, что всю войну она была «своей» - работала санитаркой. Документ позволил поступить на службу в советский госпиталь на территории Германии, где в начале 1945 года в нее влюбился солдат, настоящий герой войны. Парень сделал Тоне предложение, она ответила согласием.

Смерть Тоньки пулеметчицы

Поженившись, молодые после окончания войны уехали в белорусский город Лепель, на родину мужа. Так исчезла женщина-палач Антонина Макарова, а ее место заняла заслуженный ветеран Антонина Гинзбург. Она вела обычную жизнь советского человека — работала швеей, и ее портрет долго висел на доске почета, воспитывала двух дочерей, даже встречалась со школьниками, рассказывая о своем героическом военном прошлом.

Арест восприняла спокойно: попросила закурить у одного из сотрудников КГБ‚ а по дороге в местное управление разгадывала кроссворд. В заключении, как вспоминал следователь Леонид Савоськин‚ она искренне не понимала‚ за что ее арестовали, — была война, приходилось выживать. Верила, что за давностью лет наказание не может быть чересчур строгим, полагала даже, что получит условный срок. Жалела о том, что из-за позора снова нужно переезжать. Впрочем, многие, зная о послевоенной образцовой биографии Антонины Гинзбург, полагали, что суд проявит снисхождение. Ошиблись. Документально была доказана причасгность Макаровой к убийству 168 человек из тех, чьи личности удалось установить. Еще более 1 300 так и остались неизвестными ее жертвами.

Антонина Макарова — Гинзбург показывает следователям место расстрелов советских граждан. Июль 1978 г. поселок Локоть

Приговор вынесли 20 ноября 1978 года. Несколько прошений о помиловании отклонили. Расстреляли Макарову 11 августа 1979 года. Дело находится в архиве ФСБ, и на части документов до сих пор стоит гриф «совершенно секретно».

Совсем недавно мы читали с вами и обсуждали , кого заинтересовала эта тема и кому еще не надоела тема Великой Отечественной Войны могу предложить вот такое продолжение обсуждения…

Ее арестовали летом 1978-го года в белорусском городке Лепель. Совершенно обычная женщина в плаще песочного цвета с авоськой в руках шла по улице, когда рядом остановилась машина, из нее выскочили неприметные мужчины в штатском и со словами: «Вам необходимо срочно проехать с нами!» обступили ее, не давая возможности убежать.

«Вы догадываетесь, зачем вас сюда привезли?» — спросил следователь брянского КГБ, когда ее привели на первый допрос. «Ошибка какая-то», — усмехнулась женщина в ответ.

«Вы не Антонина Макаровна Гинзбург. Вы — Антонина Макарова, больше известная как Тонька-москвичка или Тонька-пулеметчица. Вы — карательница, работали на немцев, производили массовые расстрелы. О ваших зверствах в деревне Локоть, что под Брянском, до сих пор ходят легенды. Мы искали вас больше тридцати лет — теперь пришла пора отвечать за то, что совершили. Сроков давности ваши преступления не имеют».

«Значит, не зря последний год на сердце стало тревожно, будто чувствовала, что появитесь, — сказала женщина. — Как давно это было. Будто и не со мной вовсе. Практически вся жизнь уже прошла. Ну, записывайте…»

Юная Тоня ведь не была извергом от рождения. Наоборот, с детства мечтала быть храброй и отважной, как верная соратница Чапаева - Анка–пулеметчица. Правда, когда пришла в первый класс и учительница спросила ее фамилию, вдруг оробела. И пришлось смышленым сверстникам прокричать вместо нее: «Да Макарова она». В смысле, что дочка Макара по фамилии Панфилов. Учительница так и записала новенькую в журнал, узаконив неточность и в дальнейших документах. Эта путаница–то и позволила впоследствии страшной Тоньке–пулеметчице столь долго уходить от розыска. Ведь искали ее, известную со слов выживших жертв, как москвичку, медсестру, по родственным связям всех Макаровых Советского Союза, а не Панфиловых.

Закончив школу, Антонина подалась в Москву, где и застало ее 22 июня 1941 года. Девушка, как и тысячи сверстниц, попросилась на фронт добровольцем–санинструктором, чтобы выносить с поля боя раненых. Кто ж знал, что ждут ее не романтично–киношные перестрелки с трусливо убегающим при первом залпе неприятелем, а кровопролитные изматывающие бои с превосходящими силами немцев. Газеты и репродукторы ведь уверяли в другом, совсем в другом… А тут - кровь и грязь страшного вяземского «котла», в котором буквально за считанные дни войны сложили головы более миллиона красноармейцев и еще полмиллиона попали в плен. Она оказалась в числе того полуживого, умирающего от холода и голода, брошенного на растерзание вермахту полумиллиона. Как она выбралась из окружения, что испытала при этом - известно было лишь ей и Богу.

Впрочем, выбор у нее все же был. Правдами и неправдами вымаливая ночлег в деревнях, в которых уже стояли верные новому режиму полицаи, а в других, наоборот, тайно группировались готовящие дать бой немцам партизаны, в основном окруженцы из Красной Армии, она добралась до Брасовского района тогдашней Орловской области. Тоня выбрала не густой лес, где подобные ей спасшиеся бойцы создавали партизанские отряды, а ставший оплотом национал-социалистской идеологии и «нового порядка» поселок Локоть.

Сегодня в литературе можно найти обнародованные историками факты об этой коллаборационистской структуре изменников, сформированной в поселке в ноябре 1941 года, - после того как Локоть вместе с соседними населенными пунктами (нынче Локоть входит в Брянскую область) был оккупирован вермахтом. Инициаторами подобного «самоуправления» со статусом, который Гиммлер определил как «экспериментальный», стали бывшие советские граждане: 46–летний Константин Воскобойник и 42–летний Бронислав Каминский (на тему «Локотского самоуправления» постараюсь сделать отдельный пост)

…Вот в эту–то «Локотскую республику», где хватало патронов и хлеба, пушек и масла, и прибрела в конце 1941 года сделавшая свой окончательный выбор Тонька Макарова. Её принял лично Каминский. Разговор был коротким, почти как в «Тарасе Бульбе». «Веришь? Перекрестись. Хорошо. Как относишься к коммунистам?» «Ненавижу», - твердо ответила верующая комсомолка. «Стрелять можешь?» «Могу». «Рука не дрогнет?» «Нет». «Иди во взвод». Через день она присягнула «фюреру» и получила оружие - пулемет. Всё!

Говорят, перед первым расстрелом Антонине Макаровой дали стакан водки. Для храбрости. После чего это стало ритуалом. Правда, с некоторым изменением - во все последующие разы выпивала она свою пайку уже после расстрела. Видимо, боялась на нетрезвую голову растерять в прицеле свои жертвы.

А таких при каждом расстреле было не меньше 27 человек - ровно столько вмещалось в служившее тюремной камерой стойло конюшни.

«Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек - столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой–то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто–то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все…» Из протокола допроса Антонины Макаровой–Гинзбург в июне 1978 года.

Наверное, это прозвучит цинично и даже кощунственно, но детская мечта Тоньки исполнилась: она, почти как чапаевская Анка, стала пулеметчицей. И даже пулемет ей выдали - советский «максим». Нередко, для большего удобства, она основательно целилась в людей лежа.

«Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь поближе, а кое–кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Некоторые перед смертью что–то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке…» Из протокола допроса Антонины Макаровой–Гинзбург в июне 1978 года.

Символичное совпадение: назначенная ей за службу плата равнялась 30 маркам. Во всех смыслах Иудина награда, что поразило даже видавшего виды следователя КГБ Леонида Савоськина, который вел допросы арестованной «исполнительницы приговоров». Так Макарова официально именовалась в документах РОНА. «Не всем русским полицаям хотелось мараться, они предпочли, чтобы казни партизан и членов их семей совершала женщина. Макаровой дали койку в комнате на местном конезаводе, где можно было ночевать и хранить пулемет». Это из следственного дела.

Там ее однажды и застала бывшая квартирная хозяйка из деревни Красный Колодец, у которой довелось ночевать выбирающей свою дорогу в жизни Антонине, - та как–то пришла в сытый Локоть за солью, едва не угодив здесь в тюрьму «республики». Испуганная женщина попросила заступничества у своей недавней постоялицы, которая и привела ее в свою каморку. В тесной комнатенке стоял до блеска начищенный пулемет. На полу - корыто для стирки. А рядом на стуле аккуратной горкой была сложена выстиранная одежда - с многочисленными дырками от пуль. Заметив замерший на них взгляд гостьи, Тоня пояснила: «Если мне вещи у убитых нравятся, так снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать: один раз учительницу расстреливала, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, побоялась, что не отстираю - пришлось ее в могиле оставить. Жалко».

Услышав такие речи, гостья, забыв о соли, попятилась к дверям, на ходу поминая Бога и призывая Тоньку окститься. Это вывело Макарову из себя. «Ну раз ты такая смелая, что же ты помощи–то у меня просила, когда тебя в тюрьму вели? - закричала она. - Вот и погибала бы по–геройски! Значит, когда шкуру надо спасти, то и Тонькина дружба годится?»
День за днем Тонька–пулеметчица продолжала регулярно выходить на расстрелы. Исполнять приговоры Каминского. Как на работу.

«Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню - перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: «Больше не увидимся, прощай, сестра!..» Из протокола допроса Антонины Макаровой–Гинзбург в июне 1978 года.

Она старалась не запоминать тех, кого убивала. Ну а все те, кто чудом уцелел после встречи с ней, на всю жизнь запомнили Антонину Макарову. Будучи уже 80–летней седенькой старушкой, жительница Локтя Елена Мостовая рассказывала журналистам, как полицейские схватили ее за то, что она рисовала тушью партизанские листовки. И бросили в конюшню неподалеку от карательницы с ее пулеметом. «Электричества не было, свет - только тот, что из окошка, почти полностью заложенного кирпичом. И только один просвет - если встать на подоконник, то можно заглянуть и увидеть мир божий».

Страшные воспоминания навсегда врезались в память и другой местной жительницы - Лидии Бузниковой: «Стон стоял. Людей набивали в стойла так, что нельзя было не то что лечь, даже сесть…»

Когда в Локоть вошли советские войска, Антонины Макаровой и след простыл. Расстрелянные ею жертвы лежали в ямах и уже ничего не могли сказать. Уцелевшие местные жители помнили только ее тяжелый взгляд, не менее страшный, чем прицел «максима», и скудные сведения о пришлой: примерно 21 год от роду, предположительно москвичка, темноволосая, с угрюмой складкой на лбу. Такие же данные приводили и проходящие по другим делам арестованные пособники немцев. Более детальных сведений о загадочной Тоньке не было.

«Розыскное дело Антонины Макаровой наши сотрудники вели тридцать с лишним лет, передавая его друг другу по наследству, - ветеран КГБ Петр Головачев уже не боится раскрывать карты давнего дела перед журналистами и охотно вспоминает похожие на легенду подробности. - Периодически оно попадало в архив, потом, когда мы ловили и допрашивали очередного предателя Родины, оно опять всплывало на поверхность. Не могла же Тонька исчезнуть без следа?! За послевоенные годы сотрудники КГБ тайно и аккуратно проверили всех женщин Советского Союза, носивших это имя, отчество и фамилию и подходивших по возрасту, - таких Тонек Макаровых нашлось в СССР около 250 человек. Но - бесполезно. Настоящая Тонька–пулеметчица как в воду канула…»
«Вы Тоньку слишком не ругайте, — говорит Головачев. — Знаете, мне ее даже жаль. Это все война, проклятая, виновата, она ее сломала… У нее не было выбора — она могла остаться человеком и сама тогда оказалась бы в числе расстрелянных. Но предпочла жить, став палачом. А ведь ей было в 41-м году всего 20 лет».

Но просто взять и забыть о ней было нельзя. «Слишком страшные были ее преступления, — говорит Головачев. — Это просто в голове не укладывалось, сколько жизней она унесла. Нескольким людям удалось спастись, они проходили главными свидетелями по делу. И вот, когда мы их допрашивали, они говорили о том, что Тонька до сих пор приходит к ним во снах. Молодая, с пулеметом, смотрит пристально — и не отводит глаза. Они были убеждены, что девушка-палач жива, и просили обязательно ее найти, чтобы прекратить эти ночные кошмары. Мы понимали, что она могла давно выйти замуж и поменять паспорт, поэтому досконально изучили жизненный путь всех ее возможных родственников по фамилии Макаровы…»

А ей, как оказалось, просто везло. Хотя, что такое, по большому счету, везение?..

Нет, она не перебралась в конце 1943–го из Локтя в Лепель вместе с двинувшейся вслед за немцами «русской бригадой СС» во главе с Каминским. Еще ранее она умудрилась подхватить венерическую болезнь. Ведь не одним стаканом водки глушила она послерасстрельные будни. Сорокаградусного допинга оказывалось недостаточно. А потому в шелковых нарядах со следами от пуль она шла «после работы» на танцы, где плясала до упаду с меняющимися, как стекла в калейдоскопе, кавалерами - полицаями и офицерами-мародерами из РОНА.

Странно, а может, и закономерно, но немцы решили поберечь свою соратницу и отправили подхватившую срамной недуг Тоньку на излечение в тыловой госпиталь. Так она оказалась в 1945 году под Кенигсбергом.

…Уже доставленная под конвоем в Брянск после ареста в Лепеле Антонина Макарова–Гинзбург рассказала ведущим дела следователям, как ей удалось при приближении советских войск бежать из немецкого госпиталя и выправить чужие документы, по которым она и решила начать новую жизнь. Это - отдельная история из жизни хитрой и изворотливой бестии.

В абсолютно новом обличье она и предстала в апреле 1945 года в советском госпитале в Кенигсберге перед раненым сержантом Виктором Гинзбургом. Ангельским видением, юной медсестричкой в белоснежном халате явилась в палату - и радующийся выздоровлению фронтовик влюбился в нее с первого взгляда. Через несколько дней они расписались, Тоня взяла фамилию мужа. Вначале молодожены жили в Калининградской области, а затем переехали в Лепель, поближе к родине мужа, ведь Виктор Семенович был родом из Полоцка, где от рук карателей погибла его семья.

В тихом Лепеле, где почти все знают друг друга и здороваются при встречах, чета Гинзбургов и проживала благополучно до конца семидесятых. Настоящая образцово–показательная советская семья: оба ветераны Великой Отечественной, прекрасные труженики, растят двух дочерей. Льготы, стол заказов, орденские планки на груди в праздничные дни… Портрет Антонины Макаровны, как вспоминают старожилы Лепеля, украшал местную доску Почета. Да что там говорить - фотографии четы ветеранов даже были в здешнем музее. Это потом, когда все разъяснилось, один из снимков - женский - пришлось спешно изымать из музейных фондов и отправлять на списание с непривычными для музейщиков формулировками.

Изобличению карательницы во многом поспособствовала случайность

Московскому жителю по фамилии Панфилов в 1976 году пришлось срочно собираться в заграничный вояж. Будучи человеком дисциплинированным, он по всем тогдашним правилам заполнил полагавшуюся пространную анкету, не пропустив в перечислении ни одного из родственников. Вот тут–то и выплыла загадочная деталь: все братья–сестры его - Панфиловы, а одна почему–то Макарова. Каким, простите за каламбур, макаром так получилось? Гражданина Панфилова вызвали в ОВИР для дополнительных объяснений, при которых присутствовали и заинтересованные люди в штатском. Панфилов поведал о живущей в Белоруссии сестре Антонине.

Как обстояло дело дальше,расскажет документ предоставленный Натальей Макаровой, референтом пресс–группы УКГБ по Витебской области. Итак, «Справка о мероприятиях по розыску «Садистки».
«В декабре 1976 года Гинзбург В.С. выезжал в г. Москву к брату жены полковнику Советской Армии Панфилову. Настораживало, что брат носил не одинаковую фамилию с женой Гинзбурга. Собранные данные послужили основанием к заведению в феврале 1977 года на Гинзбург (Макарову) А.М. дела проверки «Садистка». При проверке Панфилова было выяснено, что Гинзбург А.М., как указал ее брат в своей автобиографии, в период войны находилась в плену у немцев. Проверка показала также, что она имеет большое сходство с ранее разыскивавшейся УКГБ по Брянской области Макаровой Антониной Макаровной, 1920 - 1922 г.р., уроженкой Московской области, бывшей медсестрой Советской Армии, объявлявшейся во всесоюзный розыск. Розыск ее был прекращен УКГБ по Брянской области в связи с малым объемом необходимых для активных розыскных мероприятий данных и смертью (якобы расстреляна немцами в числе других женщин, больных венерической болезнью). Группа больных женщин действительно была расстреляна, но Гинзбург (А.Макарову. - Авт.) немцы увезли с собой в Калининградскую область, где она и осталась после бегства оккупантов».

Как видим из справки, время от времени руки опускались даже у самых неутомимых оперативников, ведущих поиск неуловимой Тоньки. Правда, он тут же возобновлялся, стоило лишь открыться новым фактам в затянувшейся на 33 года истории, что и позволяет говорить о непрерывности поиска.

А странные факты по делу Макаровой в 1976 году уже начали сыпаться как из рога изобилия. Контекстуально, по совокупности, так сказать, странные.

С учетом всех возникших в деле коллизий следователи решили провести с ней «зашифрованную беседу» в райвоенкомате. Вместе с Макаровой сюда же были приглашены и еще несколько женщин, участниц Великой Отечественной войны. Разговор был об участии в боевых действиях якобы для будущих наградных дел. Фронтовички охотно вспоминали. Макарова–Гинзбург при этой беседе явно растерялась: не могла вспомнить ни командира батальона, ни сослуживцев, хотя в ее военном билете указано, что в 422–м санитарном батальоне она провоевала с 1941 по 1944 год включительно.

Далее в справке записано:
«Проверка по учетам военно–медицинского музея в г. Ленинграде показала, что Гинзбург (Макарова) А.М. в 422–м санитарном батальоне не служила. Однако неполную пенсию, куда входила и служба в рядах Советской Армии в период войны, она получала, продолжая работать старшим контролером ОТК швейного цеха Лепельского деревообрабатывающего объединения».
Подобная «забывчивость» уже больше похожа не на странность, а, скорее, на реальную улику.
Но любая догадка требует подтверждения. Теперь следователям предстояло или получить такие подтверждения, или, наоборот, опровергнуть собственную версию. Для этого следовало показать свой объект интереса живым свидетелям преступлений Тоньки–пулеметчицы. Устроить, что называется, очную ставку - правда, в достаточно деликатном виде.
В Лепель стали тайком привозить тех, кто мог опознать женщину–палача из Локтя. Понятно, делать это приходилось очень осторожно - чтобы не поставить под удар в случае отрицательного результата репутацию уважаемой в городе «фронтовички и отличной труженицы». То есть знать о том, что идет процесс опознания, могла лишь одна сторона - опознающая. Подозреваемая же ни о чем не должна была догадываться.

Дальнейшая работа по делу, если говорить сухим языком все той же «Справки о мероприятиях по розыску «Садистки», проводилась в контакте с УКГБ по Брянской области. 24 августа 1977 года было проведено повторное опознание Гинзбург (Макаровой) прибывшими в Лепель из Брянской области Пелагеей Комаровой и Ольгой Паниной. У первой Тонька снимала осенью 1941 года в деревне Красный Колодец угол (помните, рассказ о походе в Локоть за солью?), а вторая в начале 1943 года была брошена немцами в Локотскую тюрьму. Обе женщины безоговорочно признали в Антонине Гинзбург Тоньку–пулеметчицу.

«Мы ужасно боялись поставить под удар репутацию уважаемой всеми женщины, фронтовички, прекрасной матери и жены, — вспоминает Головачев. — Поэтому в белорусский Лепель наши сотрудники ездили тайно, целый год наблюдали за Антониной Гинзбург, привозили туда по одному выживших свидетелей, бывшего карателя, одного из ее любовников, для опознания. Только когда все до единого сказали одно и то же — это она, Тонька-пулеметчица, мы узнали ее по приметной складке на лбу, — сомнения отпали».

2 июня 1978 года Гинзбург (Макарову) в очередной раз опознала приехавшая из Ленинградской области женщина, бывшая сожительница начальника Локотской тюрьмы. После чего уважаемая гражданка Лепеля Антонина Макаровна и была остановлена на улице вежливыми людьми в штатском, у которых она, будто поняв, что затянувшаяся игра закончена, лишь тихим голосом попросила папиросу. Надо ли уточнять, что это был арест военной преступницы? На последующем кратком допросе она созналась в том, что и есть Тонька–пулеметчица. В тот же самый день сотрудники УКГБ по Брянской области увезли Макарову–Гинзбург в Брянск.

Во время следственного эксперимента её отвезли в Локоть.Брянские следователи хорошо помнят, как узнававшие ее жители шарахались в сторону и плевали вслед. А она шла и обо всем вспоминала. Спокойно, как вспоминают о будничных делах.

Муж Антонины, Виктор Гинзбург, ветеран войны и труда, после ее неожиданного ареста обещал пожаловаться в ООН. «Мы не признались ему, в чем обвиняют ту, с которой он прожил счастливо целую жизнь. Боялись, что мужик этого просто не переживет», — говорили следователи.

Когда старику сказали правду, он поседел за одну ночь. И больше жалоб никаких не писал.

«Арестованная мужу из СИЗО не передала ни строчки. И двум дочерям, которых родила после войны, кстати, тоже ничего не написала и свидания с ним не попросила, — рассказывает следователь Леонид Савоськин. — Когда с нашей обвиняемой удалось найти контакт, она начала обо всем рассказывать. О том, как спаслась, бежав из немецкого госпиталя и попав в наше окружение, выправила себе чужие ветеранские документы, по которым начала жить. Она ничего не скрывала, но это и было самым страшным. Создавалось ощущение, что она искренне недопонимает: за что ее посадили, что ТАКОГО ужасного она совершила? У нее как будто в голове блок какой-то с войны стоял, чтобы самой с ума, наверное, не сойти. Она все помнила, каждый свой расстрел, но ни о чем не сожалела. Мне она показалась очень жестокой женщиной. Я не знаю, какой она была в молодости. И что заставило ее совершать эти преступления. Желание выжить? Минутное помрачение? Ужасы войны? В любом случае это ее не оправдывает. Она погубила не только чужих людей, но и свою собственную семью. Она просто уничтожила их своим разоблачением. Психическая экспертиза показала, что Антонина Макаровна Макарова вменяема».

Следователи очень боялись каких-то эксцессов со стороны обвиняемой: прежде бывали случаи, когда бывшие полицаи, здоровые мужики, вспомнив былые преступления, кончали с собой прямо в камере. Постаревшая Тоня приступами раскаяния не страдала. «Невозможно постоянно бояться, — говорила она. — Первые десять лет я ждала стука в дверь, а потом успокоилась. Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили»

«Опозорили меня на старости лет, — жаловалась она по вечерам, сидя в камере, своим тюремщицам. — Теперь после приговора придется из Лепеля уезжать, иначе каждый дурак станет в меня пальцем тыкать. Я думаю, что мне года три условно дадут. За что больше-то? Потом надо как-то заново жизнь устраивать. А сколько у вас в СИЗО зарплата, девчонки? Может, мне к вам устроиться — работа-то знакомая…»

Её причастность к расстрелу 168 человек была официально доказана в ходе следствия.

Антонине Макаровой был вынесен смертный приговор.Решение суда стало абсолютной неожиданностью даже для людей, которые вели расследование, не говоря уж о самой подсудимой. Все прошения 55-летней Антонины Макаровой-Гинзбург о помиловании в Москве были отклонены..Приговор преведён в исполнение 11 августа 1979 года

В Локте чекисты повели ее старым и хорошо известным ей путем - к яме, где она приводила в исполнение приговоры Каминского и его банды. Брянские следователи хорошо помнят, как узнававшие ее жители шарахались в сторону и плевали вслед. А она шла и обо всем вспоминала. Спокойно, как вспоминают о будничных делах. Говорят, даже удивлялась людской ненависти - ведь, по ее мнению, война должна была все списать. И свидания, говорят, тоже с родными не попросила. Или чтобы весточку им передать.

А в Лепеле тут же пошли разговоры о взбудоражившем всех событии: оно не могло остаться незамеченным. Тем более что в Брянске, где в декабре 1978 года над Антониной Макаровой состоялся суд, нашлись у лепельчан знакомые - выслали тамошнюю газету «Брянский рабочий» с большой публикацией под заголовком «По ступеням предательства». Номер ходил по рукам среди местных жителей. А 31 мая 1979 года дала большую статью о процессе и газета «Правда» - под заголовком «Падение». В ней рассказывалось о предательстве Антонины Макаровой, 1920 года рождения, уроженки города Москвы (по другим данным, деревни Малая Волковка Сычевского района Смоленской области), работавшей до разоблачения старшим контролером ОТК пошивочного цеха Лепельского деревообрабатывающего объединения.

Говорят, она писала апелляции о помиловании в ЦК КПСС, ведь наступающий 1979 год должен был стать Годом женщины. Но судьи отклонили прошения. Приговор был приведен в исполнение.

Такого, пожалуй, не знала новейшая отечественная история. Ни общесоюзная, ни белорусская. Дело Антонины Макаровой оказалось громким. Можно сказать, даже уникальным. Впервые в послевоенные годы была по приговору суда расстреляна женщина–палач, чья причастность к расстрелу 168 человек была официально доказана в ходе следствия.

Однако, если подходить к вопросу с четко по правовому, то есть мнение, что с чисто юридической точки зрения её не имели права приговаривать к смертной казни. Причин две. Первая — со дня совершения преступления и до ареста прошло более 15-ти лет, а УК советского времени не содержал нормы о преступлениях, за которые не применяюся сроки давности. Лицо же, совершившее преступление, караемое расстрелом, могло быть привлечено к уголовной ответственности и после истечения 15 лет, но в этом случае смертная казнь заменялась лишением свободы. Вторая — в СССР в 1947 году смертную казнь отменили, правда через три года восстановили. Как известно, законы, смягчающие наказание, имеют обратную силу, отягчающие — нет. Таким образом, раз осуждённая не была привлечена к ответственности до отмены смертной казни в СССР, закон об отмене на неё распространялся в полной мере. Закон же о восстановлении мог быть применён только к лицам, совершившим преступления после его вступления в силу. http://www.sb.by/post/49635/