Брестский мир, Брест-Литовский (Брестский) мирный договор - сепаратный мирный договор, подписанный 3 марта 1918 года в Брест-Литовске представителями Советской России, с одной стороны, и Центральных держав (Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии) - с другой. Ознаменовал поражение и выход России из Первой мировой войны.
Панорама Брест-Литовска

19 ноября (2 декабря) делегация Советского правительства, возглавляемая А. А. Иоффе, прибыла в нейтральную зону и проследовала в Брест-Литовск, в котором располагалась Ставка германского командования на Восточном фронте, где встретилась с делегацией австро-германского блока, в состав которой входили также представители Болгарии и Турции.
Здание, в котором были проведены переговоры о перемирии.

Переговоры с Германией о перемирии начались в Брест-Литовске 20 ноября (3 декабря) 1917 года. В тот же день в ставку верховного главнокомандующего русской армии в Могилеве прибыл Н. В. Крыленко, вступивший в должность Главковерха.
Прибытие немецкой делегации в Брест-Литовск

21 ноября (4 декабря) советская делегация изложила свои условия:
перемирие заключается на 6 месяцев;
военные действия приостанавливаются на всех фронтах;
немецкие войска выводятся из Риги и с Моонзундских островов;
запрещаются какие бы то ни было переброски немецких войск на Западный фронт.
В результате переговоров было достигнуто временное соглашение:
перемирие заключается на период с 24 ноября (7 декабря) по 4 (17) декабря;
войска остаются на занимаемых позициях;
прекращаются все переброски войск, кроме уже начавшихся.
Мирные переговоры в Брест-Литовске. Прибытие русских делегатов. В середине А. А. Иоффе, рядом с ним секретарь Л.Карахан, А. А. Биценко, справа — Каменев.

Переговоры о мире начались 9 (22) декабря 1917 года. Делегации государств Четверного союза возглавляли: от Германии - статс-секретарь ведомства иностранных дел Р. фон Кюльман; от Австро-Венгрии - министр иностранных дел граф О. Чернин; от Болгарии - министр юстиции Попов; от Турции - председатель меджлиса Талаат-бей.
Офицеры штаба Гинденбурга встречают на перроне Бреста прибывшую делегацию РСФСР в начале 1918 года.

В советскую делегацию на первом этапе входили 5 уполномоченных - членов ВЦИК: большевики А. А. Иоффе - председатель делегации, Л. Б. Каменев (Розенфельд) и Г. Я. Сокольников (Бриллиант), эсеры А. А. Биценко и С. Д. Масловский-Мстиславский, 8 членов военной делегации (генерал-квартирмейстер при Верховном главнокомандующем Генштаба генерал-майор В. Е. Скалон, состоявший при начальнике Генштаба генерал Ю. Н. Данилов, помощник начальника Морского Генерального штаба контр-адмирал В. М. Альтфатер, начальник Николаевской военной академии Генштаба генерал А. И. Андогский, генерал-квартирмейстер штаба 10-й армии Генштаба генерал А. А. Самойло, полковник Д. Г. Фокке, подполковник И. Я. Цеплит, капитан В. Липский), секретарь делегации Л. М. Карахан, 3 переводчика и 6 технических сотрудников, а также 5 рядовых членов делегации - матрос Ф. В. Олич, солдат Н. К. Беляков, калужский крестьянин Р. И. Сташков, рабочий П. А. Обухов, прапорщик флота К. Я. Зедин
Руководители русской делегации прибыли на станцию Брест-Литовск. Слева-направо: майор Бринкманн, Йоффе, госпожа Биренко, Каменев, Карахан.

Конференцию открыл главнокомандующий Восточным фронтом принц Леопольд Баварский, место председателя занял Кюльман.
Прибытие российской делегации

Возобновление переговоров о перемирии, предполагавшее согласование условий и подписание договора, было омрачено трагедией в русской делегации. По прибытии в Брест 29 ноября (12 декабря) 1917 года, до открытия конференции, во время частного совещания советской делегации застрелился представитель Ставки в группе военных консультантов, генерал-майор В. Е. Скалон.
Перемирие в Брест-Литовске. Члены делегации России после прибытия на станцию Брест-Литовск. Слева направо: майор Бринкман, А. А. Иоффе, А. А. Биценко, Л. Б.Каменев, Карахан.

Исходя из общих принципов Декрета о мире, советская делегация уже на одном из первых заседаний предложила принять за основу переговоров следующую программу:
Не допускаются никакие насильственные присоединения захваченных во время войны территорий; войска, оккупирующие эти территории, выводятся в кратчайший срок.
Восстанавливается полная политическая самостоятельность народов, которые были этой самостоятельности лишены в ходе войны.
Национальным группам, не имевшим политической самостоятельности до войны, гарантируется возможность свободно решить вопрос о принадлежности к какому-либо государству или о своей государственной самостоятельности путём свободного референдума.
Обеспечивается культурно-национальная и, при наличии определенных условий, административная автономия национальных меньшинств.
Отказ от контрибуций.
Решение колониальных вопросов на основе вышеизложенных принципов.
Недопущение косвенных стеснений свободы более слабых наций со стороны наций более сильных.
Троцкий Л.Д., Иоффе А. и контр-адмирал Альтфатер В. едут на заседание. Брест-Литовск.

После трехдневного обсуждения странами германского блока советских предложений вечером 12 (25) декабря 1917 Р. фон Кюльман сделал заявление о том, что Германия и её союзники принимают эти предложения. При этом была сделана оговорка, сводившая на нет согласие Германии на мир без аннексий и контрибуций: «Необходимо, однако, с полной ясностью указать на то, что предложения русской делегации могли бы быть осуществлены лишь в том случае, если бы все причастные к войне державы, без исключения и без оговорок, в определенный срок, обязались точнейшим образом соблюдать общие для всех народов условия».
Л.Троцкий в Брест-Литовске.

Константировав присоединение германского блока к советской формуле мира «без аннексий и контрибуций», советская делегация предложила объявить десятидневный перерыв, в ходе которого можно было бы попытаться привести страны Антанты за стол переговоров.
Возле здания, в котором велись переговоры. Прибытие делегаций. Слева (с бородой и очками) А. А. Иоффе

Во время перерыва, однако, выявилось, что Германия понимает мир без аннексий иначе, чем советская делегация - для Германии речь совсем не идет об отводе войск к границам 1914 года и выводе германских войск с оккупированных территорий бывшей Российской империи, тем более что, согласно заявлению Германии, Польша, Литва и Курляндия уже высказались за отделение от России, так что если эти три страны теперь вступят в переговоры с Германией о своей дальнейшей судьбе, то это отнюдь не будет считаться аннексией со стороны Германии.
Мирные переговоры в Брест-Литовске. Представители Центральных держав, в середине Ибрагим Хакки-паша и граф Оттокар Чернин фон унд цу Худениц на пути к переговорам.

14 (27) декабря советская делегация на втором заседании политической комиссии сделала предложение: «В полном согласии с открытым заявлением обеих договаривающихся сторон об отсутствии у них завоевательных планов и о желании заключить мир без аннексий. Россия выводит свои войска из занимаемых ею частей Австро-Венгрии, Турции и Персии, а державы Четверного союза - из Польши, Литвы, Курляндии и других областей России». Советская Россия обещала, в соответствии с принципом самоопределения наций, предоставить населению этих областей возможность самому решить вопрос о своём государственном существовании - в отсутствие каких-либо войск, кроме национальных или местной милиции.
Немецко-австрийско-турецкие представители на переговорах в Брест-Литовске. Генерал Макс Гофман, Оттокар Чернин фон унд цу Худениц (австро-венгерский министр иностранных дел), Мехмет Талаат-паша (Оттоманская Империя), Рихард фон Кюльман (министр иностранных дел Германии)

Германская и австро-венгерская делегация, однако, сделали контрпредложение - Российскому государству было предложено «принять к сведению заявления, в которых выражена воля народов, населяющих Польшу, Литву, Курляндию и части Эстляндии и Лифляндии, о их стремлении к полной государственной самостоятельности и к выделению из Российской федерации» и признать, что «эти заявления при настоящих условиях надлежит рассматривать как выражение народной воли». Р. фон Кюльман спросил, не согласится ли советское правительство вывести свои войска из всей Лифляндии и из Эстляндии, чтобы дать местному населению возможность соединиться со своими единоплеменниками, живущими в занятых немцами областях. Советской делегации также было сообщено, что Украинская центральная рада направляет в Брест-Литовск свою собственную делегацию.
Петр Ганчев, болгарского представитель на пути к месту переговоров.

15 (28) декабря советская делегация выехала в Петроград. Сложившееся положение дел было обсуждено на заседании ЦК РСДРП(б), где большинством голосов было принято решение затягивать мирные переговоры как можно дольше, в надежде на скорую революцию в самой Германии. В дальнейшем формула уточняется и принимает следующий вид: «Держимся до германского ультиматума, потом сдаём». Ленин также предлагает наркоминделу Троцкому выехать в Брест-Литовск и лично возглавить советскую делегацию. По воспоминаниям Троцкого, «сама по себе перспектива переговоров с бароном Кюльманом и генералом Гофманом была мало привлекательна, но „чтобы затягивать переговоры, нужен затягиватель“, как выразился Ленин».
Украинская делегация в Брест-Литовске, слева направо: Николай Любинский, Всеволод Голубович, Николай Левицкий, Люссенти, Михаил Полозов и Александр Севрюк.

На втором этапе переговоров советскую сторону представляли Л. Д. Троцкий (руководитель), А. А. Иоффе, Л. М. Карахан, К. Б. Радек, М. Н. Покровский, А. А. Биценко, В. А. Карелин, Е. Г. Медведев, В. М. Шахрай, Ст. Бобинский, В. Мицкевич-Капсукас, В. Териан, В. М. Альтфатер, А. А. Самойло, В. В. Липский
Второй состав советской делегации в Брест-Литовске. Сидят, слева направо: Каменев, Иоффе, Биценко. Стоят, слева направо: Липский В. В., Стучка, Троцкий Л. Д., Карахан Л. М

Сохранились также воспоминания главы германской делегации, статс-секретаря германского МИД Рихарда фон Кюльмана, отозвавшегося о Троцком следующим образом: «не очень большие, острые и насквозь пронизывающие глаза за резкими стеклами очков смотрели на его визави сверлящим и критическим взглядом. Выражение его лица ясно указывало на то, что он [Троцкий] лучше бы завершил малосимпатичные для него переговоры парой гранат, швырнув их через зеленый стол, если бы это хоть как-то было согласовано с общей политической линией… иногда я спрашивал себя, прибыл ли он вообще с намерением заключить мир, или ему была нужна трибуна, с которой он мог бы пропагандировать большевистские взгляды».
Во время переговоров в Брест-Литовске.

Член германской делегации генерал Макс Гофман иронически описывал состав советской делегации: «Я никогда не забуду первого обеда с русскими. Я сидел между Иоффе и Сокольниковым, тогдашним комиссаром финансов. Напротив меня сидел рабочий, которому, по-видимому, множество приборов и посуды доставляло большое неудобство. Он хватался то за одно, то за другое, но вилку использовал исключительно для чистки своих зубов. Наискосок от меня рядом с князем Хоенлое сидела террористка Бизенко, с другой стороны от неё - крестьянин, настоящее русское явление с длинными седыми локонами и заросшей, как лес, бородой. Он вызывал у персонала некую улыбку, когда на вопрос, красное или белое вино предпочитает он к обеду, отвечал: „Более крепкое“»

Подписание мирного договора с Украиной. В середине сидит, слева направо: граф Оттокар Чернин фон унд цу Худениц, генерал Макс фон Гофман, Рихард фон Кюльман, премьер-министр В.Родославов, великий визирь Мехмет Талаат-паша.

22 декабря 1917 года (4 января 1918) германский канцлер Г. фон Гертлинг сообщил в своём выступлении в Рейхстаге, что в Брест-Литовск прибыла делегация Украинской центральной рады. Германия согласилась вести переговоры с украинской делегацией, надеясь использовать это как рычаг и против Советской России, и против своего союзника - Австро-Венгрии. Украинские дипломаты, которые вели предварительные переговоры с немецким генералом М. Гофманом, начальником штаба германских армий на Восточном фронте, вначале заявляли о претензиях на присоединение к Украине Холмщины (входившей в состав Польши), а также австро-венгерских территорий - Буковины и Восточной Галиции. Гофман, однако, настоял на том, чтобы они снизили свои требования и ограничились одной Холмщиной, согласившись на то, чтобы Буковина и Восточная Галиция образовали самостоятельную австро-венгерскую коронную территорию под владычеством Габсбургов. Именно эти требования они отстаивали в своих дальнейших переговорах с австро-венгерской делегацией. Переговоры с украинцами затянулись так, что открытие конференции пришлось перенести на 27 декабря 1917 года (9 января 1918).
Делегаты Украины общаются с немецкими офицерами в Брест-Литовске.

На следующее заседание, состоявшееся 28 декабря 1917 (10 января 1918), немцы пригласили украинскую делегацию. Её председатель В. А. Голубович огласил декларацию Центральной рады о том, что власть Совнаркома Советской России не распространяется на Украину, а потому Центральная рада намерена самостоятельно вести мирные переговоры. Р. фон Кюльман обратился к Л. Д. Троцкому, возглавившему советскую делегацию на втором этапе переговоров, с вопросом, намерен ли он и его делегация и впредь быть в Брест-Литовске единственными дипломатическими представителями всей России, а также следует ли считать украинскую делегацию частью русской делегации или же она представляет самостоятельное государство. Троцкий знал о том, что Рада фактически находится в состоянии войны с РСФСР. Поэтому, согласившись рассматривать делегацию Украинской Центральной рады как самостоятельную, он фактически сыграл на руку представителям Центральных держав и предоставил Германии и Австро-Венгрии возможность продолжать контакты с Украинской Центральной радой, в то время как переговоры с Советской Россией ещё два дня топтались на месте.
Подписание документов о перемирии в Брест-Литовске

Январское восстание в Киеве поставило Германию в затруднительное положение, и теперь уже германская делегация потребовала перерыва в заседаниях мирной конференции. 21 января (3 февраля) фон Кюльман и Чернин выехали в Берлин на совещание с генералом Людендорфом, где обсуждался вопрос о возможности подписания мира с правительством Центральной рады, не контролирующим ситуацию на Украине. Решающую роль сыграло тяжелейшее положение с продовольствием в Австро-Венгрии, которой без украинского зерна грозил голод. Вернувшись в Брест-Литовск, германская и австро-венгерская делегации 27 января (9 февраля) подписали мир с делегацией Центральной рады. В обмен на военную помощь против советских войск УНР обязалась поставить Германии и Австро-Венгрии до 31 июля 1918 г. миллион тонн зерна, 400 млн яиц, до 50 тыс. тонн мяса рогатого скота, сало, сахар, пеньку, марганцевую руду и пр. Австро-Венгрия также взяла на себя обязательство создать автономную Украинскую область в Восточной Галиции.
Подписание мирного договора между УНР и Центральными державами 27 января (9 февраля) 1918 года.

Подписание Брестского мира Украина - Центральные державы стало крупным ударом по большевикам, параллельно с переговорами в Брест-Литовске не оставлявшим попыток советизировать Украину. 27 января (9 февраля) на заседании политической комиссии Чернин сообщил российской делегации о состоявшемся подписании мира с Украиной в лице делегации правительства Центральной Рады. Уже в апреле 1918 года немцы разгоняют правительство Центральной Рады (см. Разгон Центральной рады), заменив его более консервативным режимом гетмана Скоропадского.

По настоянию генерала Людендорфа (ещё на совещании в Берлине тот потребовал от главы германской делегации прервать переговоры с российской делегацией в течение 24 часов после подписания мира с Украиной) и по прямому приказанию императора Вильгельма II, фон Кюльман предъявил Советской России в ультимативной форме требование принять германские условия мира. 28 января 1918 (10 февраля 1918) на запрос советской делегации, как решать вопрос, Ленин подтвердил прежние указания. Тем не менее Троцкий, нарушив эти указания, отверг германские условия мира, выдвинув лозунг «Ни мира, ни войны: мир не подписываем, войну прекращаем, а армию демобилизуем». Германская сторона заявила в ответ, что неподписание Россией мирного договора автоматически влечёт за собой прекращение перемирия. После этого заявления советская делегация демонстративно покинула переговоры. Как указывает в своих воспоминаниях член советской делегации А. А. Самойло, входившие в делегацию бывшие офицеры Генштаба возвращаться в Россию отказались, оставшись в Германии. В тот же день Троцкий отдаёт Верховному главнокомандующему Крыленко распоряжение с требованием немедленно издать по армии приказ о прекращении состояния войны с Германией и о всеобщей демобилизации, отмененное Лениным уже через 6 часов. Тем не менее приказ был получен всеми фронтами 11 февраля.

31 января (13 февраля) 1918 года на совещании в Гомбурге с участием Вильгельма II, имперского канцлера Гертлинга, главы германского ведомства иностранных дел фон Кюльмана, Гинденбурга, Людендорфа, начальника морского штаба и вице-канцлера было принято решение прервать перемирие и начать наступление на Восточном фронте.
С утра 19 февраля наступление германских войск стремительно развернулось на всем Северном фронте. Через Лифляндию и Эстляндию на Ревель, Псков и Нарву (конечная цель - Петроград) двинулись войска 8-й германской армии (6 дивизий), отдельный Северный корпус, дислоцировавшийся на Моонзундских островах, а также специальное армейское соединение, действовавшее с юга, со стороны Двинска. За 5 дней немецкие и австрийские войска продвинулись в глубь российской территории на 200-300 км. «Мне ещё не доводилось видеть такой нелепой войны, - писал Гофман. - Мы вели ее практически на поездах и автомобилях. Сажаешь на поезд горстку пехоты с пулеметами и одной пушкой и едешь до следующей станции. Берёшь вокзал, арестовываешь большевиков, сажаешь на поезд ещё солдат и едешь дальше». Зиновьев был вынужден признать, что «имеются сведения, что в некоторых случаях безоружные немецкие солдаты разгоняли сотни наших солдат». «Армия бросилась бежать, бросая всё, сметая на своем пути», - напишет об этих событиях в том же 1918 году первый советский главнокомандующий русской фронтовой армией Н. В. Крыленко.

После того, как решение о принятии мира на германских условиях было принято ЦК РСДРП(б), и затем проведено через ВЦИК, встал вопрос о новом составе делегации. Как отмечает Ричард Пайпс, никто из большевистских лидеров не горел желанием войти в историю, поставив свою подпись на позорном для России договоре. Троцкий к этому времени уже подал в отставку с поста наркоминдела, Сокольников Г. Я. предлагает кандидатуру Зиновьева Г. Е. Однако, Зиновьев от подобной «чести» отказался, предложив в ответ кандидатуру самого Сокольникова; Сокольников также отказывается, пообещав в случае такого назначения выйти из состава ЦК. Также наотрез отказался и Иоффе А. А. После долгих переговоров Сокольников всё же согласился возглавить советскую делегацию, новый состав которой принял следующий вид: Сокольников Г. Я., Петровский Л. М., Чичерин Г. В., Карахан Г. И. и группа из 8 консультантов (среди них бывший ранее председателем делегации Иоффе А. А.). Делегация прибыла в Брест-Литовск 1 марта, и через два дня безо всяких обсуждений подписала договор.
Открытка с изображением подписания договора о прекращении огня немецким представителем, принцем Леопольдом Баварским. Русская делегация: A.A. Биценко, рядом с ней А. А. Иоффе, а также Л. Б. Каменев. За Каменевым в форме капитана А. Липский,секретарь русской делегации Л. Карахан

Начавшееся в феврале 1918 года германо-австрийское наступление продолжалось, даже когда советская делегация прибыла в Брест-Литовск: 28 февраля австрийцы заняли Бердичёв, 1 марта немцы заняли Гомель, Чернигов и Могилёв, 2 марта проведена бомбардировка Петрограда. 4 марта, уже после того как был подписан Брест-Литовский мирный договор, германские войска заняли Нарву и остановились только на р.Нарове и западном берегу Чудского озера в 170 км от Петрограда.
Ксерокопия первых двух страниц Брест-Литовского мирного договора между Советской Россией и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией, март 1918 года.

В своём окончательном варианте договор состоял из 14 статей, различных приложений, 2 заключительных протоколов и 4 дополнительных договоров (между Россией и каждым из государств Четверного союза), согласно которым Россия обязывалась сделать множество территориальных уступок, также демобилизовав свои армию и флот.
От России отторгались привислинские губернии, Украина, губернии с преобладающим белорусским населением, Эстляндская, Курляндская и Лифляндская губернии, Великое княжество Финляндское. Большинство этих территорий должны были превратиться в германские протектораты либо войти в состав Германии. Также Россия обязывалась признать независимость Украины в лице правительства УНР.
На Кавказе Россия уступала Карсскую область и Батумскую область.
Советское правительство прекращало войну с Украинским Центральным Советом (Радой) Украинской Народной Республикой и заключало с ней мир.
Армия и флот демобилизовывались.
Балтийский флот выводился из своих баз в Финляндии и Прибалтике.
Черноморский флот со всей инфраструктурой передавался Центральным державам.
Россия выплачивала 6 миллиардов марок репараций плюс уплата убытков, понесенных Германией в ходе русской революции - 500 млн золотых рублей.
Советское правительство обязывалось прекратить революционную пропаганду в Центральных державах и союзных им государствах, образованных на территории Российской империи.
Открытка с изображением последней страницы с подписями на Брест-Литовском мирном договоре

В приложении к договору гарантировался особый экономический статус Германии в Советской России. Граждане и корпорации Центральных держав выводились из-под действия большевистских декретов о национализации, а лица, уже утратившие имущество восстанавливались в правах. Таким образом, германским гражданам разрешалось заниматься в России частным предпринимательством на фоне происходившего в то время всеобщего огосударствления экономики. Такое положение дел на какое-то время создало для русских владельцев предприятий или ценных бумаг возможность уйти от национализации, продав свои активы немцам
Русский телеграф Брест-Петроград. В центре секретарь делегации Л. Карахан, рядом с ним капитан В. Липский.

Опасения Дзержинского Ф. Э., что «Подписав условия, мы не гарантируем себя от новых ультиматумов», частично подтверждаются: продвижение германской армии не ограничилось пределами зоны оккупации, определённой мирным договором. Немецкие войска 22 апреля 1918 года захватили Симферополь, 1 мая Таганрог, а 8 мая Ростов-на-Дону, вызвав падение на Дону советской власти.
Телеграфист посылает сообщение с мирной конференции в Брест-Литовске.

В апреле 1918 года между РСФСР и Германией были установлены дипломатические отношения. Однако в целом отношения Германии с большевиками с самого начала были не идеальными. По выражению Суханова Н. Н., «своих „друзей“ и „агентов“ германское правительство опасалось вполне основательно: оно отлично знало, что эти люди ему такие же „друзья“, как и русскому империализму, которому их старались „подсунуть“ немецкие власти, держа их на почтительном расстоянии от своих собственных верноподданных». С апреля 1918 года советский посол Иоффе А. А. занялся активной революционной пропагандой уже в самой Германии, что заканчивается Ноябрьской революцией. Немцы, со своей стороны, последовательно ликвидируют советскую власть в Прибалтике и Украине, оказывают помощь «белофиннам» и активно содействуют формированию очага Белого движения на Дону. В марте 1918 года большевики, опасаясь германского наступления на Петроград, переносят столицу в Москву; после подписания Брестского мира они, не доверяя немцам, так и не стали отменять это решение.
Специальный выпуск Lübeckischen Anzeigen

В то время как германский генеральный штаб пришёл к выводу, что поражение второго рейха неминуемо, Германии удалось навязать Советскому правительству, в условиях нарастающей гражданской войны и начавшейся интервенции Антанты, дополнительные соглашения к Брест-Литовскому мирному договору. 27 августа 1918 года в Берлине в обстановке строжайшей секретности были заключены русско-германский добавочный договор к Брестскому миру и русско-германское финансовое соглашение, которые от имени правительства РСФСР подписал полпред А. А. Иоффе, а со стороны Германии - фон П. Гинце и И. Криге. По этому соглашению Советская Россия обязывалась выплатить Германии, в качестве компенсаций ущерба и расходов на содержание российских военнопленных, огромную контрибуцию - 6 млрд марок - в виде «чистого золота» и кредитных обязательств. В сентябре 1918 года в Германию было отправлено два «золотых эшелона», в которых находилось 93,5 тонны «чистого золота» на сумму свыше 120 млн золотых рублей. До следующей отправки дело не дошло.
Русские делегаты покупающие немецкие газеты в Брест-Литовске.

Последствия Брестского мира: Одесса после оккупации австро-венгерскими войсками. Дноуглубительные работы в Одесском порту.

Последствия Брестского мира: Австро-Венгерские военнослужащие на Николаевском бульваре. Лето 1918 года.

Фото сделанное немецким солдатом в Киеве в 1918 году

«Троцкий учится писать». Немецкая карикатура на Троцкого Л.Д., подписавшего мирный договор в Брест-Литовске. 1918

Последствия Брестского мира: Австро-Венгерские войска входят в г.Каменец-Подольский после подписания Брест-Литовского договора.

Последствия Брестского мира:Немцы в Киеве.

Политическая карикатура из американской прессы в 1918 году.

Последствия Брестского мира: германские войска под командованием генерала Эйхгорна заняли Киев. Март 1918 года.

Последствия Брестского мира: Австро-венгерские военные музыканты выступают на главной площади города Проскурова на Украине.

Бре́стский мир (Брестский мирный договор, Брест-Литовский мирный договор) - мирные договор между участниками Первой мировой войны: Германией, Австро-Венгрией и Османской империей с одной стороны и Советской Россией с другой, подписанный 3 марта 1918 года в Брестской крепости. Ратифицирован Чрезвычайным IV Всероссийским Съездом Советов.

Подписания мира в тот момент настоятельно требовали внутренняя и внешняя обстановка в Советской России. Страна находилась в состоянии крайней экономической разрухи, старая армия фактически распалась, а новая не была создана. Но значительная часть руководства партии большевиков выступила за продолжение революционной войны (группа «левых коммунистов» под руководством. На мирных переговорах германская делегация, пользуясь тем, что на фронте быстро развивалось наступление ее армии, предложила России грабительские условия мира, по которым Германия аннексировала бы Прибалтику, часть Белоруссии и Закавказья, а также получала контрибуцию.

«Продолжать эту войну из-за того, как разделить между сильными и богатыми нациями захваченные ими слабые народности, правительство считает величайшим преступлением против человечества и торжественно заявляет свою решимость немедленно подписать условия мира, прекращающего эту войну на указанных, равно справедливых для всех без изъятия народностей, условиях» - Этими словами ленинский Декрет о мире, принятый 26 октября съездом Советов, сформулировал суть большевистской внешней политики. Только тот мир будет справедливым, который позволит всем оккупированным и угнетенным народам, как в Европе, так и на других континентах, определять свою судьбу свободным голосованием, которое должно состояться после вывода всех оккупационных армий. Поставив эту смелую цель, достижимую только после свержения всех колониальных империй, Ленин осмотрительно прибавляет, что Советы готовы вступить в мирные переговоры, даже если их программа не будет принята, - большевистское правительство готово рассмотреть любые другие условия мира. Оно имеет твердое намерение вести все переговоры совершенно открыто перед всем народом и объявляет, безусловно, и немедленно отмененными тайные империалистические договоры, подтвержденные или заключенные бывшими правительствами помещиков и капиталистов. Как объяснил Ленин съезду, это послание обращено к правительствам, равно как и к народам воюющих стран. Косвенно оно призывало народы восстать против существующих правительств, а прямо убеждало эти правительства заключить немедленное перемирие. В этом двойственном призыве заключалась ключевая дилемма внешней политики большевиков и зачатки Брест-Литовской трагедии.

Истощенная войной Россия восприняла декрет о мире со вздохом облегчения. Официальные и патриотические круги Франции и Британии ответили возмущенными воплями. Послы союзных стран и главы союзных военных миссий в России более или менее представляли себе, что Россия не способна вести войну.

Несмотря на революционные призывы, большевики хотели установить дипломатические контакты с союзниками. Сразу после разгрома войск Керенского Троцкий предложил возобновить нормальные отношения с британцами и французами. Большевики, и Троцкий больше других, опасались того, что немцы, поставив неприемлемые условия мира, могут снова втянуть в войну Россию и Антанту. В России предложение Троцкого пропустили мимо ушей. Союзные посольства его проигнорировали.

Союзные послы провели совещание, на котором постановили проигнорировать ноту Троцкого и рекомендовать своим правительствам оставить ее без ответа на том основании, что советский режим незаконен. Правительства союзных стран последовали совету и решили установить официальные отношения только с Верховным командованием российской армии, то есть с генералом Духониным, находившимся в Могилеве . Этим поступком они, так сказать, возвели штаб армии на уровень конкурирующего правительства. Кроме того, Духонина предостерегли от каких-либо переговоров насчет прекращения огня и недвусмысленно намекнули, что если Россия выйдет из войны, то ей ответят ударом Японии по Сибири. Троцкий немедленно выразил протест и пригрозил, что арестует любого союзного дипломата, который попытается уехать из Петрограда, чтобы связаться с антибольшевистскими кругами в губерниях. Он обратился к дипломатам нейтральных стран с просьбой применить свое влияние для заключения мира. В тот же день генерал Духонин, отказавшийся выполнять приказ о прекращении огня, был смещен - позднее с ним жестоко расправились его же солдаты, узнав, что он не хотел прекращать войну. На место Верховного главнокомандующего назначили Крыленко, бывшего прапорщика царской армии и одного из руководителей военной организации большевиков.

Отношения между Россией и Европой тут же ожесточились, что предопределило будущую интервенцию. По-другому и быть не могло. При решимости союзных держав продолжать войну их послы не могли не использовать свое влияние против власти, которая угрожала вывести Россию из войны. Одно это неизбежно вело их к вмешательству во внутренние дела России. Сложившиеся обстоятельства с самого начала подталкивали посольства и военные миссии к тому, чтобы ввязаться в Гражданскую войну.

Троцкий хотел воспрепятствовать этому и помешать британцам, французам и американцам связать себя нерасторжимыми обязательствами. С согласия Ленина он изо всех сил постарался внушить им: Европа должна быть заинтересована в том, чтобы Россия не чувствовала себя покинутой и вынужденной подписать мир с Германией на любых условиях.

14 ноября немецкое Верховное командование согласилось начать переговоры о перемирии. Крыленко приказал прекратить огонь и «брататься фронтами», надеясь, что через контакт с русскими войсками немецкая армия заразится революцией. В тот же день Троцкий уведомил западные державы: «Верховный главнокомандующий армий Республики, прапорщик Крыленко, предложил отсрочить начатие переговоров о перемирии на 5 дней до 18 ноября (1 декабря), дабы снова предложить союзным правительствам определить свое отношение к делу мирных переговоров...»

Даже будучи комиссаром иностранных дел, Троцкий оставался главным пропагандистом революции. Он делал ставку на возможный или фактический антагонизм между властью и народом и обращался к первой, чтобы его услышал второй. Но поскольку он не отказывался от попыток достичь взаимопонимания с существующими правительствами, то сочетал свои революционные призывы с чрезвычайно гибкой и тонкой дипломатической игрой.

19 ноября состоялось заседание мирных делегаций, и немцы сразу же предложили заключить предварительное перемирие на месяц. Советская делегация отказалась и вместо этого попросила продлить прекращение огня на неделю, чтобы дать другим западным державам время обдумать ситуацию. Троцкий снова обратился к союзным посольствам, и снова его встретили ледяным молчанием. Однако он велел советским переговорщикам не подписывать перемирия, пока центральные державы не обязуются не переводить войска с русского фронта на западные и - довольно необычное условие - пока они не разрешат Советам проводить революционную агитацию среди немецких и австрийских войск. Немецкий генерал Гофман, командующий русским фронтом, отверг оба требования. На миг показалось, что переговоры сорваны и Россия возвращается в войну.

До сих пор оставались открытыми все важные вопросы, вытекающие из перемирия. Большевики и левые эсеры приняли решение в пользу сепаратных мирных переговоров, но не сепаратного мира. И даже те, кто, подобно Ленину, уже склонялись к сепаратному миру, еще не были готовы добиваться его любой ценой. Основной целью советского правительства было выиграть время, громко заявить о своих мирных стремлениях среди внезапного затишья на фронтах, определить степень революционного брожения в Европе и прощупать позиции союзных и вражеских правительств.

Большевики не сомневались насчет близости общественного подъема в Европе. Но они стали задумываться, идет ли дорога к миру через революцию или, наоборот, дорога к революции идет через мир. В первом случае конец войне положит революция. Во втором русской революции придется пока что договариваться с капиталистическими властями. Только время могло показать, в какую сторону движутся события и в какой мере революционный импульс из России определяет или не определяет их направление. Нет сомнений, что пролетариат Германии и Австрии неспокоен, но о чем это говорит - о близящемся крахе врага или о кризисе отдаленного будущего? Мирные делегации центральных держав выказали странную готовность к уступкам. С другой стороны, враждебность Антанты на миг как будто ослабла. Союзные страны еще отказывались признавать Советы, но в начале декабря согласились обменяться дипломатическими привилегиями, которые обычно предоставляются признанным правительствам. Советским дипломатическим курьерам разрешили совершать поездки между Россией и Западной Европой, страны взаимно признали дипломатические паспорта, Чичерина наконец освободили из заключения, и он вернулся в Россию, а Троцкий обменялся дипломатическими визитами с некоторыми западными послами.

Но одновременно большевики опасались, что Антанта заключит сепаратный мир с Германией и Австрией и вместе с ними нанесет удар по русской революции. Чаще всех это опасение озвучивал Ленин, и в публичных речах, и в частных беседах. Когда вскрылась внутренняя история войны, она показала, что его страхи имели под собой основание. Австрия и Германия неоднократно и тайно, вместе и порознь прощупывали своих западных врагов на предмет мира. В правящих кругах Франции и Великобритании нарастал страх перед революцией, и нельзя было исключать возможности примирения между Антантой и центральными державами, примирения, подсказанного страхом. Это была не реальная, а лишь потенциальная угроза, но ее хватило, чтобы убедить Ленина, что только сепаратный мир на Востоке может предупредить сепаратный мир на Западе.

Мирная конференция в Брест-Литовске началась 9 декабря. Представители центральных держав дали знать, что «согласны немедленно заключить общий мир без насильственных присоединений и контрибуций». Иоффе, возглавивший советскую делегацию, предложил «сделать десятидневный перерыв с тем, чтобы народы, правительства которых еще не присоединились к теперешним переговорам о всеобщем мире», получили возможность передумать. Во время отсрочки проходили только заседания комиссий по мирной конференции, и их работа шла до странности гладко. Фактические переговоры не начинались до 27 декабря , до приезда Троцкого.

Тем временем Совнарком предпринял ряд демонстративных шагов. Он активизировал пропаганду против немецкого империализма, а Троцкий при участии Карла Радека, только что приехавшего в Россию, редактировал листок «Die Fackel» («Факел»), который распространялся в немецких окопах. 13 декабря правительство ассигновало 2 миллиона рублей на революционную пропаганду за границей и опубликовало отчет об этом в печати. 19-го числа началась демобилизация российской армии. Кроме того, немецких и австрийских военнопленных освободили от обязательных работ, разрешили им покинуть лагеря и работать на свободе. Советское правительство отменило русско-британский договор от 1907 года, по которому две державы делили между собой Персию, а 23 декабря приказало российским войскам покинуть Северную Персию. Наконец, Троцкий проинструктировал Иоффе, чтобы тот потребовал перенести мирные переговоры из Брест-Литовска в Стокгольм или любой другой город нейтральной страны.

Ровно через два месяца после восстания, 24 или 25 декабря , Троцкий отправился в Брест-Литовск. По дороге, особенно в районе фронта, его приветствовали делегации от местных Советов и профсоюзов, просившие его ускорить переговоры и возвратиться с договором о мире. Он с изумлением увидел, что окопы с русской стороны практически опустели: солдаты попросту разошлись. Троцкий осознал, что ему предстоит встретиться лицом к лицу с врагом, не имея за спиной никакой военной силы.

Встреча произошла в пустынной и мрачной обстановке. Город Брест-Литовск еще в начале войны сожгли и сровняли с землей отступающие российские войска. Нетронутой сохранилась только старая военная крепость, и в ней расположились генеральные штабы восточных немецких армий. Мирные делегации разместились в серых домах и избах внутри огороженной территории временного лагеря. Немцы настояли на том, чтобы переговоры велись именно там, отчасти из соображений своего удобства, отчасти чтобы унизить советских посланцев. Они вели себя с дипломатической вежливостью . Иоффе, Каменев, Покровский и Карахан, интеллигенты и закаленные революционеры, за столом переговоров вели себя с неуклюжестью, естественной для новичков в дипломатии.

Когда прибыл Троцкий, его такое положение дел не удовлетворило. По настоянию Ленина он отправился на конференцию, чтобы придать ей совершенно другой вид. Первое заседание, на котором он присутствовал в качестве главы советской делегации, состоялось 27 декабря. Открывая его, Кюльман заявил, что центральные державы согласились на принцип «мир без аннексий и контрибуций» только в случае всеобщего мира. Так как западные державы отказались вступать в переговоры и на повестке дня стоит лишь сепаратный мир, Германия и ее союзники больше не считают себя связанными этим принципом. Он отказался, как того требовали Советы, перенести переговоры в нейтральную страну и обрушился с критикой на советскую агитацию против немецкого империализма, которая, сказал он, заставляет усомниться в искренности мирного настроя Советов. Его коллеги настроили против советской делегации украинцев, заявивших, что они представляют независимую Украину, и отказавших Петрограду в праве говорить от имени Украины и Белоруссии.

В этот клубок интересов, характеров и амбиций ввязался Троцкий, когда 28 декабря в первый раз выступил на конференции. От украинских махинаций он просто отмахнулся. Советы, объявил он, не возражают против участия Украины в переговорах, поскольку они провозгласили право наций на самоопределение и намерены его уважать. Также он не ставит под вопрос полномочия украинских делегатов, представляющих Раду - провинциальную копию или даже пародию на правительство Керенского. Кюльман опять постарался спровоцировать открытую ссору между русскими и украинцами, которая позволила бы ему извлечь пользу из борьбы двух противников, но Троцкий снова избежал ловушки. Вспомнив обвинения и протесты предыдущего дня, он отказался извиняться за революционную пропаганду, которую вели Советы среди немецких войск. Он приехал обсуждать условия мира, сказал Троцкий, а не ограничивать свободу своего правительства на выражение мнения. Советы не возражают против того, что немцы ведут среди российских граждан контрреволюционную агитацию. Революция настолько уверена в своей правоте и притягательности своих идеалов, что готова приветствовать открытую дискуссию. Таким образом у немцев не остается оснований, чтобы сомневаться в мирном настрое России. Сомнения вызывает именно искренность Германии, особенно когда немецкая делегация объявила, что больше не связывает себя принципом мира без аннексий и контрибуций.

Через два дня делегации обсуждали предварительный мирный договор, представленный немцами. В преамбуле договора содержалось вежливое клише о том, что подписывающиеся стороны выражают намерение жить в мире и дружбе. За этим последовал драматический спор относительно принципов самоопределения и судеб наций, расположенных между Россией и Германией. Спор шел в основном между Троцким и Кюльманом, занял не одно совещание и принял форму конфликта между двумя толкованиями термина «самоопределение». Обе стороны рассуждали в тоне якобы бесстрастных, академических дебатов на юридические, исторические и социологические темы; но за ними мрачно выступали реалии воины и революции, захвата и насильственного присоединения.

Почти в каждом параграфе предварительного договора сначала утверждался какой-то благородный принцип, а потом он же опровергался. Одна из первых оговорок предусматривала освобождение оккупированных территорий. Это не помешало Кюльману заявить, что Германия намерена занимать оккупированные российские территории до заключения всеобщего мира и в течение неопределенного времени после него. Кроме того, Кюльман утверждал, что Польша и другие оккупированные немцами страны уже воспользовались своим правом на самоопределение, так как немецкие войска везде восстановили местную власть.

Каждый этап состязания становился известен всему миру, иногда в искаженном виде. Оккупированные нации, чье будущее стояло на карте, прислушивались к нему затаив дыхание.

5 января Троцкий попросил сделать в конференции перерыв, чтобы он мог ознакомить правительство с германскими требованиями. Конференция продолжалась уже почти месяц. Советы сумели выиграть немало времени, и теперь партия и правительство должны были принять решение. На обратном пути в Петроград Троцкий снова видел русские окопы, сама заброшенность которых, казалось, взывает о мире. Но теперь он лучше, чем когда-либо, понимал, что добиться мира можно лишь ценой полного подчинения и позора России и революции. Читая в Бресте газеты немецких и австрийских социалистов, он был потрясен тем, что некоторые из них считали мирную конференцию подстроенным спектаклем, исход которого заранее ясен. Кое-кто из немецких социалистов полагал, что на самом деле большевики являются агентами кайзера. Одним из главных мотивов, управлявших поступками Троцкого за столом переговоров, было желание смыть с партии позорное клеймо , и теперь, казалось, его усилия принесли какие-то плоды. Наконец в неприятельских странах начались манифестации и забастовки в поддержку мира, а из Берлина и Вены доносились громкие протесты против стремления Гофмана диктовать условия России. Троцкий приходил к выводу, что советское правительство не должно принимать этих условий. Нужно тянуть время и попытаться установить между Россией и центральными державами такое состояние, которое не будет ни войной, ни миром. В таком убеждении он явился в Смольный, где его ждали взволнованно и нетерпеливо.

Возвращение Троцкого совпало с конфликтом между советским правительством и наконец-то созванным Учредительным собранием. Против ожиданий большевиков и сочувствующих, большинство голосов получили правые эсеры. Большевики и левые эсеры решили распустить собрание и выполнили намерение после того, как оно отказалось ратифицировать декреты Ленина о мире, земле и передаче всей власти Советам.

8 января , через два дня после роспуска собрания, ЦК полностью погрузился в дебаты о войне и мире. Чтобы прозондировать настроение партии, решено было проводить их в присутствии большевистских делегатов, прибывших на III съезд Советов из губерний. Троцкий отчитался о брест-литовской миссии и представил свою формулу: «ни мира, ни войны». Ленин убеждал принять условия немцев. Бухарин выступал за «революционную войну» против Гогенцоллернов и Габсбургов. Голосование принесло поразительный успех сторонникам революционной войны - левым коммунистам, как их называли. Предложение Ленина о немедленном заключении мира поддержали только пятнадцать человек. Резолюция Троцкого получила шестнадцать голосов. Тридцать два голоса были поданы за бухаринский призыв к войне. Однако, поскольку в голосовании принимали участие посторонние, оно не имело обязательного характера для ЦК.

Вскоре вся большевистская партия разделилась на тех, кто выступал за мир, и тех, кто поддерживал войну. За последними стояло значительное, но неоднородное большинство, при мощной поддержке левых эсеров, которые все как один были против мира. Но фракция сторонников войны не была уверена в своей правоте. Она скорее оппонировала миру, чем защищала возобновление военных действий.

11 января , на следующем заседании ЦК, военная фракция яростно обрушилась на Ленина. Дзержинский упрекал его в том, что он трусливо отказывается от программы революции, как Зиновьев и Каменев отказались от нее в октябре. Согласиться на диктат кайзера, утверждал Бухарин, значит воткнуть нож в спину немецкого и австрийского пролетариата - в Вене как раз шла всеобщая забастовка против войны. По мнению Урицкого, Ленин подходил к проблеме с узко русской, а не международной точки зрения, эту же ошибку он совершил и в прошлом. От имени петроградской парторганизации Косиор отверг позицию Ленина. Самыми решительными защитниками мира были Зиновьев, Сталин и Сокольников. Как в октябре, так и сейчас Зиновьев не видел оснований дожидаться революции на Западе. Он утверждал, что в Бресте Троцкий теряет время, и предупреждал ЦК, что позднее Германия будет диктовать еще более тягостные условия.

Ленин скептически относился к австрийской забастовке, которой Троцкий и сторонники войны придавали такое значение. Он нарисовал живописную картину военного бессилия России. Он признал, что мир, который он защищает, - «похабный» мир, подразумевая предательство Польши. Но он был убежден, что если его правительство откажется от мира и попытается воевать, то оно будет уничтожено и другому правительству придется принять еще худшие условия. Он не пренебрегал революционным потенциалом Запада, но верил, что мир ускорит его развитие.

Пока что Троцкий изо всех сил старался убедить левых коммунистов в неосуществимости революционной войны. По предложению Ленина ЦК уполномочил Троцкого всеми способами оттягивать подписание мира, против голосовал только Зиновьев. Тогда Троцкий предложил такую резолюцию: «Мы войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем». Девять членов ЦК проголосовало за, семь - против. Так партия формально разрешила Троцкому придерживаться в Бресте прежнего курса.

Кроме того, во время этого же перерыва Троцкий выступил с докладом на III съезде Советов. Подавляющее большинство съезда было так категорически настроено в пользу войны, что Ленин держался в тени. Даже Троцкий более решительно говорил о своих возражениях против мира, чем против войны. Съезд единодушно одобрил доклад Троцкого, но не принял никакого решения и оставил его на усмотрение правительства.

Прежде чем Троцкий отправился в обратный путь, они с Лениным заключили личную договоренность, которая вносила одно существенное изменение в решения ЦК и правительства. Причина самовольного отхода Троцкого и Ленина от официального решения ЦК и правительства состояла в неопределенности самого решения: проголосовав за формулу «ни мира, ни войны», большевики не предусмотрели вероятности, которая не давала покоя Ленину. Но и личная договоренность двух вождей, как оказалось позднее, допускала двоякое толкование. У Ленина сложилось впечатление, что Троцкий обещал подписать мир при первой же угрозе ультиматума или возобновления немецкого наступления, Троцкий же считал, что обязался принять условия мира, только если немцы действительно начнут новое наступление, и что даже в этом случае он обязался принять только те условия, которые до сих пор предлагали центральные державы, а не те, еще более тяжкие, которые они продиктуют позднее.

К середине января Троцкий вернулся за стол переговоров в Бресте. Тем временем забастовки и мирные демонстрации в Австрии и Германии либо были подавлены, либо зашли в тупик, и противники встретили главу советской делегации с новой уверенностью в собственных силах. На данном этапе обсуждения на первый план вышли Украина и Польша. Кюльман и Чернин тайно подготавливали сепаратный мир с украинской Радой. В то же время большевики усиленно продвигали советскую революцию на Украине: распоряжения Рады еще имели силу в Киеве, но Харьков уже был под властью Советов, и представитель Харькова сопровождал Троцкого по его возвращении в Брест. Украинские партии странным образом поменялись местами. Те, кто при царе и Керенском стоял за союз или федерацию с Россией, склонялись к отделению от большого брата. Большевики, раньше выступавшие за отделение, теперь призывали к созданию федерации. Сепаратисты превратились в федералистов и наоборот, но не из соображений украинского или русского патриотизма, а потому, что хотели отделиться от сложившегося в России государственного устройства или, напротив, объединиться с ним. Центральные державы надеялись извлечь выгоду из этой метаморфозы. Приняв вид сторонников украинского сепаратизма, они надеялись прибрать к рукам продовольственные и сырьевые ресурсы Украины, в которых отчаянно нуждались, а также повернуть спор о самоопределении против России. Слабая, неуверенная Рада, находясь на грани падения, пыталась опереться на центральные державы, несмотря на данную Антанте клятву верности.

Троцкий и сейчас не возражал против участия Рады в переговорах, но официально уведомил партнеров, что Россия не признает сепаратных соглашений между Радой и центральными державами. Троцкий конечно же понимал, что его противникам удалось в определенной степени запутать вопрос самоопределения. Вряд ли Троцкий стал бы особенно мучиться угрызениями совести из-за навязанной Украине советской власти: нельзя укрепить революцию в России, не распространив ее на Украину, которая глубоким клином врезалась между Северной и Южной Россией. Но здесь впервые интересы революции столкнулись с принципом самоопределения, и Троцкий больше не мог ссылаться на него с такой же чистой совестью, как до сих пор.

Он снова занял наступательную позицию по вопросу Польши и спросил, почему Польша не представлена в Бресте. Кюльман сделал вид, что участие польской делегации зависит от России, которая должна сначала признать тогдашнее польское правительство. Признание права Польши на независимость не подразумевает признания, что она обладает фактической независимостью под немецко-австрийской опекой.

21 января , в разгар обсуждения, Троцкий получил от Ленина известие о падении Рады и провозглашении советской власти во всей Украине. Он сам связался с Киевом, проверил факты и уведомил центральные державы о том, что больше он не признает права Рады представлять на конференции Украину.

Это были его последние дни в Брест-Литовске. Взаимные обвинения и упреки достигли такого накала, при котором переговоры зашли в тупик и не могли затягиваться еще дольше.

В последний день перед разрывом центральные державы поставили Россию перед свершившимся фактом: они подписали сепаратный мир с Радой. Сепаратный мир с Украиной послужил центральным державам только предлогом для того, чтобы взять Украину под свой контроль, и потому полномочия украинских партнеров не имели в их глазах значения. Именно по этой причине Троцкий не мог продолжать переговоры, ибо сделать это означало бы способствовать государственному перевороту и всем вытекающим из него последствиям: свержению украинских Советов и отделению Украины от России.

На следующий день произошла знаменитая сцена на заседании подкомиссии, когда генерал Гофман развернул большую карту с отмеченными на ней землями, которые Германия собиралась присоединить. Поскольку Троцкий сказал, что он «готов склониться перед силой», но не будет помогать немцам сохранить лицо, генерал, по всей видимости, думал, что, напрямую выложив немецкие претензии, он может сократить дорогу к миру. В тот же день, 28 января (10 февраля), состоялось повторное заседание политической комиссии, Троцкий поднялся и сделал последнее заявление:

«Мы выходим из войны. Мы извещаем об этом все народы и их правительства Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий... В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов. Эти условия отвергаются трудящимися массами всех стран, в том числе и народами Австро-Венгрии и Германии. Народы Польши, Украины, Литвы, Курляндии и Эстляндии считают эти условия насилием над своей волей; для русского же народа эти условия означают постоянную угрозу...».

Однако прежде, чем делегации разошлись, произошло нечто, упущенное Троцким из внимания, - нечто, подтвердившее худшие опасения Ленина. Кюльман заявил, что ввиду произошедшего будут возобновлены военные действия, ибо «то обстоятельство, что одна из сторон демобилизует свои армии, ни с фактической, ни с правовой стороны ничего не меняет» - значение имеет только ее отказ подписать мир. Сам Кюльман дал Троцкому некоторое основание проигнорировать угрозу, когда спросил, готово ли советское правительство хотя бы наладить правовые и коммерческие отношения с центральными державами и каким образом они могут поддерживать связь с Россией. Вместо того чтобы ответить на вопрос, как ему подсказывало собственное убеждение, - что могло бы обязать центральные державы к соблюдению формулы «ни мира, ни войны», - Троцкий надменно отказался это обсуждать.

Он остался в Бресте еще на день. Ему стало известно о ссоре между Гофманом, настаивавшим на возобновлении военных действий, и штатскими дипломатами, предпочитавшими согласиться на состояние между войной и миром. Казалось, что на месте дипломаты взяли верх над военными. Поэтому Троцкий возвращался в Петроград уверенный и гордый своим успехом. Он дал человечеству первый незабываемый урок поистине открытой дипломатии. Но в то же время позволил себе поддаться оптимизму. Он недооценил врага и даже отказался прислушаться к его предостережениям. Троцкий еще не успел доехать до Петрограда, когда генерал Гофман с согласия Людендорфа, Гинденбурга и кайзера уже отдавал германским войскам приказ о выступлении.

Наступление началось 17 февраля и не было встречено никаким сопротивлением. Когда известие о наступлении достигло Смольного, ЦК партии голосовал восемь раз, но так и не пришел к однозначному решению насчет выхода из создавшейся ситуации. Комитет поровну разделился между сторонниками мира и приверженцами войны. Разрешить тупик мог единственный голос Троцкого. Действительно, в два ближайших дня, 17 и 18 февраля , только он один мог принять судьбоносное решение. Но он не присоединился ни к одной из фракций.

Он находился в очень сложном положении. Судя по его речам и поступкам, многие отождествляли его с военной фракцией, он и впрямь политически и морально стоял ближе к ней, чем к ленинской фракции. Но ведь он дал Ленину личное обещание, что поддержит мир, если немцы возобновят военные действия. Он все еще отказывался верить, что этот миг наступил. 17 февраля он вместе со сторонниками войны проголосовал против ленинского предложения немедленно запросить новых мирных переговоров. Потом он проголосовал вместе с мирной фракцией против революционной войны. И наконец, он выступил с собственным предложением, посоветовав правительству подождать с новыми переговорами, пока не прояснятся военно-политические результаты немецкого наступления. Так как военная фракция поддержала его, то предложение прошло с перевесом в один голос, его же собственный. Тогда Ленин поставил вопрос о заключении мира в том случае, если окажется, что немецкое наступление - это факт и если в Германии и Австрии против него не выступит никакая революционная оппозиция. ЦК ответил на вопрос утвердительно.

Рано утром на следующий день Троцкий открыл заседание ЦК обзором последних событий. только что оповестил мир о том, что Германия защищает все народы, в том числе своих противников на Востоке, от большевистской заразы. Сообщалось о появлении в России немецких дивизий с Западного фронта. Немецкие самолеты действовали над Двинском. Ожидалось нападение на Ревель. Все указывало на полномасштабное наступление, но факты еще не были достоверно подтверждены. Ленин настойчиво предлагал немедленно обратиться к Германии. Нужно действовать, говорил он, нельзя терять времени. Либо война, революционная война, либо мир. Троцкий, надеясь, что наступление вызовет серьезный общественный взрыв в Германии, по-прежнему уговаривал, что еще слишком рано просить мира. Предложение Ленина снова было отвергнуто с перевесом в один голос.

Но в тот же день, 18 февраля, еще до наступления вечера произошла драматическая перемена. Открыв вечернее заседание ЦК, Троцкий сообщил, что немцы уже захватили Двинск. Широко распространились слухи об ожидающемся наступлении на Украину. Еще колеблясь, Троцкий предложил «прощупать» центральные державы на предмет их требований, но пока не просить мирных переговоров.

Трижды Троцкий выступал против того, чтобы просить немцев о мирных переговорах, и трижды предлагал лишь предварительно прощупать почву. Но когда Ленин снова представил свой план на голосование, Троцкий, к всеобщему удивлению, проголосовал не за свое предложение, а за ленинское. С перевесом в один голос победила мирная фракция. Новое большинство попросило Ленина и Троцкого составить обращение к правительствам вражеских стран. Позднее той же ночью состоялось совещание центральных комитетов двух правящих партий, большевиков и левых эсеров, и во время этой встречи снова взяла верх военная фракция. Но в правительстве большевикам удалось одолеть своих партнеров, и на следующий день, 19 февраля , правительство официально обратилось к врагу с просьбой о мире.

В тревожном ожидании и страхе прошло четыре дня, прежде чем в Петроград пришел ответ от немцев. Тем временем никто не мог бы сказать, на каких условиях центральные державы согласятся вновь открыть переговоры и согласятся ли вообще. Их армии продвигались. Петроград был открыт для нападения. В городе сформировали комитет революционной обороны, и возглавил его Троцкий. Даже ища мира, Советам приходилось готовиться к войне. Троцкий обратился к союзным посольствам и военным представительствам с вопросом, помогут ли Советам западные державы, если Россия снова вступит в войну. Однако на этот раз британцы и французы проявили большую отзывчивость. Через три дня после того, как была отправлена просьба о мире, Троцкий сообщил ЦК (в отсутствие Ленина) о том, что англичане и французы предложили военное сотрудничество. К его горькому разочарованию, ЦК наотрез отказался от него и тем самым отверг его действия. Обе фракции обратились против него: защитники мира потому, что опасались, будто принятие помощи от союзников снизит шансы сепаратного мира, а поборники войны потому, что соображения революционной морали, которые не давали им вступить в соглашение с Германией, мешали им согласиться на сотрудничество с «англо-французскими империалистами». Тогда Троцкий заявил, что уходит с поста комиссара иностранных дел. Он не может оставаться на своем посту, если партия не понимает, что социалистическое правительство имеет право принимать помощь от капиталистических стран при условии, что она сохранит полную независимость. В конце концов он переубедил ЦК, и его твердо поддержал Ленин.

Наконец от немцев прибыл ответ, потрясший всех. Германия давала Советам сорок восемь часов на обдумывание ответа и только три дня на переговоры. Условия были гораздо хуже тех, что предлагались в Бресте: Россия должна провести полную демобилизацию, отказаться от Латвии и Эстонии и выйти из Украины и Финляндии. Когда 23 февраля собрался ЦК, у него осталось меньше суток на принятие решения. Исход снова зависел от одного голоса Троцкого. Он уступил Ленину и согласился запросить мира, но ничто не обязывало его принимать новые, гораздо более тяжкие, условия. Он не соглашался с Лениным в том, что Советская республика совершенно не способна защититься. Напротив, он больше прежнего склонялся к военной фракции. И однако, несмотря на его опасения по поводу мира, несмотря на уверенность в способности Советов защитить себя, он снова обеспечил своим голосом победу мирной фракции.

Его странное поведение нельзя объяснить, не рассмотрев внимательнее доводы и мотивы группировок и расстановку сил между ними. Ленин стремился получить «передышку» для Советской республики, которая дала бы возможность навести в стране относительный порядок и создать новую армию. За передышку он готов был заплатить любую цену - уйти из Украины и стран Прибалтики, выплатить любую контрибуцию. Он не считал этот «позорный» мир окончательным. Ленин надеялся, что во время передышки в Германии сможет созреть революция и отменить кайзеровские завоевания.

На это военная фракция возражала тем, что центральные державы не позволят Ленину использовать передышку: они отрежут Россию от украинского зерна и угля и кавказской нефти, подчинят половину российского населения, будут финансировать и поддерживать контрреволюционное движение и задушат революцию. Помимо этого, Советы не в силах сформировать новую армию во время короткой передышки. Вооруженные силы придется создавать в процессе борьбы, потому что это единственный возможный способ. Это правда, что Советы, возможно, будут вынуждены эвакуировать Петроград и даже Москву, но у них хватит места для отступления, где они соберутся с силами. Даже если окажется, что народ не хочет воевать за революцию, как и за старый режим, - лидеры военной фракции вовсе не считали, что так обязательно будет, - тогда каждое продвижение немцев, сопровождающееся ужасами и грабежами, стряхнет с народа усталость и апатию, заставит его сопротивляться и, наконец, вызовет поистине всенародное воодушевление и поднимет его на революционную войну. На волне этого воодушевления воздвигнется новая, грозная армия. Революция, не запятнанная жалкой капитуляцией, возродится, она взволнует душу иностранного пролетариата и рассеет кошмар империализма.

Каждая фракция была убеждена в гибельности курса, предлагаемого противной стороной, и обсуждение проходило в наэлектризованной, эмоциональной атмосфере. По-видимому, один Троцкий утверждал, что с реалистической точки зрения обе линии имеют свои за и против и обе допустимы, исходя из принципов и революционной морали.

Это давно стало избитой мыслью у историков - к чему впоследствии приложил руку сам Троцкий, - что ленинский курс отличался всеми достоинствами реализма, а военная фракция воплощала самый донкихотский аспект большевизма . Подобный взгляд несправедлив по отношению к лидерам сторонников войны. Действительно, политическое своеобразие и мужество Ленина возвели его в те дни на высоту гениальности, и дальнейшие события - падение Гогенцоллернов и Габсбургов и отмена Брестского договора еще до истечения года - подтвердили его правоту. Верно и то, что военная фракция часто действовала под влиянием противоречивых чувств и не предложила последовательного курса действий. Но в свои лучшие минуты ее лидеры доказывали свою правоту убедительно и реалистично, и по большей части их доводы также оправдались на практике. Передышка, которую получил Ленин, по сути, была наполовину иллюзорной. После подписания мира кайзеровское правительство сделало все, что было в его силах, чтобы задушить Советы. Однако ему помещала борьба на Западном фронте, отнявшая огромные силы. Без сепаратного мира на Западе Германия была не в состоянии добиться большего, даже если бы Советы не приняли брестского диктата.

Другой аргумент военной фракции, о том, что Советам придется создавать новую армию на поле боя, в сражениях, а не в казармах во время спокойной передышки, как ни парадоксально, был весьма реалистичен. Именно так в конечном итоге и создавалась Красная армия. Именно потому, что Россия настолько измождена войной, она не могла собрать новую армию в относительно спокойные времена. Только тяжелое потрясение и неотвратимая опасность, принуждавшая бороться, и бороться немедленно, могла пробудить скрытую в советском строе энергию и заставить ее действовать.

Слабость военной фракции была не столько в ее неправоте, сколько в отсутствии руководства. Главными выразителями ее мнения были Бухарин, Дзержинский, Радек, Иоффе, Урицкий, Коллонтай, Ломов-Оппоков, Бубнов, Пятаков, Смирнов и Рязанов, все видные члены партии. Одни отличались огромным умом и были блестящими ораторами и публицистами, другие храбрецами, людьми действия. Место вождя военной фракции пустовало, и она бросала призывные взгляды на Троцкого. На первый взгляд, мало что могло помешать Троцкому ответить на их ожидания. Хотя он говорил, что ленинская стратегия, как и противоположная, имеет свои достоинства, он не скрывал своего внутреннего неприятия этой стратегии. Тем более поразительно то, что в самые критические моменты он всем своим авторитетом поддерживал Ленина.

Он не спешил стать вождем военной фракции, так как понимал, что это тотчас бы превратило разногласия в непоправимый раскол большевистской партии и, возможно, в кровавый конфликт. Они с Лениным оказались бы по разные стороны баррикад; как лидеры враждующих партий, разделенных не обычными расхождениями, но вопросами жизни и смерти. Ленин уже предупредил ЦК, что если в вопросе мира он снова не получит большинства голосов, то выйдет из комитета и правительства и обратится против них к рядовым членам партии. В таком случае Троцкий оставался единственным преемником Ленина на посту главы правительства. Именно для того, чтобы не дать партии скатиться в гражданскую войну в своих же рядах, в решающий момент Троцкий голосовал за Ленина.

Мирная фракция победила, но ее совесть была неспокойна. Сразу же после того, как 23 февраля ЦК решил принять условия немцев, он единодушно проголосовал за начало немедленной подготовки к новой войне. Когда дело дошло до назначения делегации в Брест-Литовск, произошел трагикомический эпизод: все члены комитета увиливали от сомнительной чести; ни один, даже самый ярый сторонник мира, не хотел ставить свою подпись под договором. Троцкий попросил о том, чтобы ЦК рассмотрел его отставку из Комиссариата иностранных дел, фактически находившегося под управлением Чичерина. ЦК обратился к Троцкому с просьбой остаться на посту до подписания мира. Он согласился лишь публично не заявлять о своей отставке и сказал, что больше не появится ни в одном правительственном учреждении. По настоянию Ленина ЦК обязал его посещать по крайней мере те заседания правительства, где не обсуждались иностранные дела.

После недавних напряжений, побед и провалов Троцкий находился на грани нервного срыва. Создавалось впечатление, что его усилия в Бресте пошли прахом. Его не без оснований упрекали за то, что он внушил партии ложное ощущение безопасности, так как неоднократно заверял, что немцы не посмеют напасть.

3 марта Сокольников подписал Брест-Литовский мирный договор, более чем ясно дав понять, что Советы действуют под давлением. Меньше чем за две недели немцы захватили Киев и значительную территорию Украины, австрийцы вошли в Одессу, а турки в Трапезунд. На Украине оккупационные власти ликвидировали Советы и восстановили Раду, правда, только затем, чтобы чуть погодя разогнать и Раду и вместо нее поставить во главе марионеточной администрации гетмана Скоропадского. Временные победители завалили ленинское правительство требованиями и ультиматумами, один унизительнее другого. Самым горьким был ультиматум, по которому Советская республика должна была немедленно подписать мир с «независимой» Украиной. Украинский народ, особенно крестьяне, оказывал отчаянное сопротивление оккупантам и их местным орудиям. Подписав с Украиной сепаратный договор, Советы тем самым однозначно отреклись бы от всего украинского сопротивления. На заседании ЦК Троцкий потребовал отвергнуть немецкий ультиматум. Ленин, ни на минуту не забывая о будущей мести, был настроен испить чашу унижения до конца. Но после каждой немецкой провокации и в партии, и в Советах усиливалась оппозиция миру. Брестский договор еще не был ратифицирован, и ратификация стояла под вопросом.

6 марта в Таврическом дворце состоялся чрезвычайный съезд партии, который должен был решить, рекомендовать ли ратификацию будущему съезду Советов. Заседания проходили обстановке строгой секретности, и протоколы были опубликованы только в 1925 году. На съезде царила атмосфера глубокого уныния. Провинциальные делегаты обнаружили, что перед угрозой немецкого наступления готовилась эвакуация правительственных учреждений из Петрограда, хотя даже правительство Керенского отказалось от этого шага. Комиссары уже «сидели на чемоданах» - на месте должен был остаться только Троцкий для организации обороны. Еще недавно желание мира было столь сильно, что свалило февральский режим и привело большевиков к власти. Но теперь, когда мир наступил, упреки посыпались в первую очередь на партию, которая его добилась.

На съезде основные споры неизбежно разгорелись вокруг деятельности Троцкого. В самой своей острой речи Ленин убеждал ратифицировать мир.

На съезде партии Ленин сделал загадочное замечание, что ситуация меняется так быстро, что через два дня он сам, может быть, выступит против ратификации. Поэтому Троцкий старался сделать так, чтобы съезд сформулировал не слишком жесткую резолюцию. Однако в глубине души Ленин не ждал обнадеживающего ответа от Антанты и вновь оказался прав.

В то время во внутрипартийных советах как раз обсуждалось или решалось назначение Троцкого комиссаром по военным и морским делам. От имени ленинской фракции Зиновьев заверил Троцкого, что тактика Троцкого «в общем и целом была правильной тактикой, которая была направлена к тому, чтобы поднимать массы на Западе». Но Троцкий должен понять, что партия изменила позицию, что бессмысленно спорить о формулировке «ни мира, ни войны». Когда дело дошло до избрания Центрального комитета, он и Ленин получили наибольшее количество голосов. Осудив его линию, партия тем не менее оказала ему полное доверие.

Прошло четыре суматошных месяца с тех пор, как Советы ратифицировали мир. Совнарком переехал из Петрограда в Москву и обустроился в Кремле. Союзные дипломатические миссии тоже покинули Петроград, но в знак протеста против сепаратного мира уехали в провинциальную Вологду. Троцкий стал народным комиссаром по военным и морским делам и начал «вооружать революцию». Японцы вторглись в Сибирь и оккупировали Владивосток. Немецкие войска подавили финскую революцию и вынудили российский флот уйти из Финского залива. Кроме того, они оккупировали всю Украину, Крым и побережья Азовского и Черного морей. Британцы и французы высадились в Мурманске. Чешский легион взбунтовался против Советов. Поощряемые иностранными интервентами, российские контрреволюционные силы возобновили смертельную войну против большевиков, подчинив ей принципы и совесть. Многие из тех, кто лишь недавно называл большевиков немецкими агентами, первым делом Милюков со товарищи, приняли помощь от Германии для борьбы с большевиками. В Москве и городах Северной России, отрезанной от житниц, начался голод. Ленин объявил полную национализацию промышленности и призвал комитеты крестьянской бедноты реквизировать еду у зажиточных крестьян, чтобы накормить городских рабочих. Было подавлено несколько настоящих восстаний и несколько воображаемых заговоров.

Никогда еще заключение мира не приносило столько страданий и унижений, сколько принес России Брестский «мир». Но Ленин на протяжении всех этих бед и разочарований лелеял свое детище - революцию. Он не хотел денонсировать Брестский договор, хотя не однажды нарушал его условия. Он не перестал призывать к бунту немецких и австрийских рабочих. Несмотря на оговоренное разоружение России, он дал санкцию на создание Красной армии. Но ни при каких обстоятельствах Ленин не разрешал своим единомышленникам поднимать оружие против Германии. Он вызвал в Москву большевиков, руководивших украинскими Советами, которые хотели из подполья нанести удар по оккупационным властям. По всей Украине немецкая военная машина крушила партизан. Красная гвардия смотрела на их агонию из-за российской границы и томилась желанием броситься на помощь, но Ленин обуздывал ее твердой рукой.

Троцкий давно перестал сопротивляться заключению мира. Он согласился с окончательным решением партии и с его последствиями. Солидарность с наркомами и партийная дисциплина в равной мере обязывали его придерживаться ленинского курса. Троцкий верно следовал этому курсу, хотя за преданность ему пришлось заплатить внутренней борьбой и часами горьких мучений. Сторонники революционной войны среди большевиков, лишенные вождя, запутавшиеся, замолчали. Тем громче и нетерпеливее выступали левые эсеры против мира. В марте, сразу же после ратификации договора, они вышли из Совнаркома. Они по-прежнему участвовали почти во всех правительственных ведомствах , включая ЧК, а также в исполнительных органах Советов. Но, озлобленные всем происходящим, они не могли находиться в оппозиции к правительству и в то же время отвечать за его действия.

Такова была ситуация, когда в начале июля 1918 года в Москве собрался V съезд Советов. Левые эсеры решили довести дело до конца и размежеваться с большевиками. Снова раздались гневные протесты против мира. Украинские делегаты поднимались на трибуну, чтобы рассказать об отчаянной борьбе партизан и умолять о помощи. Вожди левых эсеров Камков и Спиридонова осудили «большевистскую измену» и потребовали освободительной войны.

Троцкий 4 июля попросил съезд санкционировать чрезвычайный приказ, изданный им в качестве комиссара по военным и морским делам. Приказом в российских партизанских отрядах вводилась суровая дисциплина, так как они угрожали сорвать мир самовольными стычками с немецкими войсками. Троцкий сказал, что никто не имеет права присваивать себе функции правительства и самостоятельно решать вопрос о начале военных действий.

6 июля шумные дебаты были прерваны убийством немецкого посла графа Мирбаха. Убийцы Блюмкин и Андреев, два левых эсера, ответственные работники ЧК, действовали по приказу Спиридоновой, надеясь спровоцировать войну между Германией и Россией. Сразу же после этого левые эсеры подняли восстание против большевиков. Им удалось арестовать Дзержинского и других начальников ЧК, которые без охраны направились штаб повстанцев. Эсеры заняли почту, телеграф и объявили стоне о свержении ленинского правительства. Но у них не было вождя и плана действия, и через два дня стычек и перестрелок они сдались.

9 июля вновь собрался съезд Советов, и Троцкий доложил о подавлении восстания. Он сказал, что мятежники застигли правительство врасплох. Оно отправило из столицы несколько надежных отрядов сражаться против чехословацкого легиона. Свою безопасность правительство вверило все той же Красной гвардии, состоявшей из левых эсеров, которые и устроили восстание. Единственное, что Троцкий мог выставить против повстанцев, это полк латышских стрелков под командованием Вацетиса, бывшего полковника Генштаба и в недалеком будущем главнокомандующего Красной армией, и революционный отряд австро-венгерских военнопленных под началом Белы Куна, будущего основателя Венгерской коммунистической партии. Но восстание имело почти фарсовый характер, если не с политической, то с военной точки зрения. Повстанцы были бандой смелых, но неорганизованных партизан. Они не смогли скоординировать свою атаку и в конце концов сдались даже не силе, а уговорам большевиков. Троцкий, который как раз налаживал дисциплину в рядах красногвардейцев и партизан и реформировал их отряды в централизованную Красную армию, воспользовался восстанием как объективным уроком, наглядно показавшим правильность его военной линии. Руководители восстания были арестованы, но амнистированы через несколько месяцев. Лишь несколько из них, те, кто злоупотребил высоким положением в ЧК, были казнены.

Так, пока Троцкий отбивался от упрямого эха своего же страстного протеста против мира, закончился судьбоносный брест-литовский кризис.

На западе от России отторгалась территория в 1 млн. кв. км, на Кавказе к Турции отходили Карс, Ардаган, Батум. Россия обязывалась демобилизовать армию и флот. По дополнительно подписанному в Берлине русско-германскому финансовому соглашению она обязана была уплатить Германии контрибуцию 6 млрд. марок. Договор был ратифицирован 15 марта 1918 Чрезвычайным четвертым Всероссийским съездом Советов.

С советской стороны договор подписали зам. Наркома иностранных дел, зам. Наркома иностранных дел, нарком внутренних дел и секретарь делегации. Брестский договор оставался в силе 3 месяца. После революции в Германии 1918–1919 Советское правительство 13 ноября 1918 в одностороннем порядке аннулировало его.

Согласно откровенно грабительским условиям договора от Советской России отходили Польша, Прибалтика, часть Белоруссии, Ардаган, Карс и Батум в Закавказье. Украина (по соглашению с Центральной Радой фактически оккупированная немцами) и Финляндия признавались независимыми. Общие потери составляли 780 тыс. кв. км, 56 млн. населения, до 40% промышленного пролетариата страны, 70% железа, 90% угля. Россия обязывалась демобилизовать армию и флот и выплатить огромную контрибуцию в 6 млрд. золотых марок.

Российское правительство обязывалось полностью демобилизовать армию, вывести свои войска из Украины, Прибалтики и Финляндии, заключить мир с Украинской народной республикой.

Русский флот выводился из своих баз в Финляндии и Эстонии.

Россия выплачивала 3 миллиарда рублей репараций

Советское правительство обязывалось прекратить революционную пропаганду в центрально-европейских странах.

Ноябрьская революция в Германии смела кайзеровскую империю. Это позволило Советской России аннулировать Брестский договор в одностороннем порядке 13 ноября 1918 и вернуть бо́льшую часть территорий. Немецкие войска ушли с территории Украины, Латвии, Литвы, Эстонии, Белоруссии.

Последствия

Брестский мир, в результате которого от России были отторгнуты огромные территории, закреплявший потерю значительной части сельскохозяйственной и промышленной базы страны, вызвал оппозицию по отношению к большевикам со стороны практически всех политических сил, как справа, так и слева. Договор практически сразу получил название «похабного мира». Патриотически настроенные граждане считали его следствием прежних соглашений немцев с Лениным, которого еще в 1917 году называли немецким шпионом. Состоявшие в союзе с большевиками и входившие в состав «красного» правительства левые эсеры, а также образовавшаяся фракция «левых коммунистов» внутри РКП(б) говорили о «предательстве мировой революции», поскольку заключение мира на восточном фронте объективно укрепляло режим кайзера в Германии, позволяло ему продолжать войну против союзников во Франции и одновременно ликвидировало фронт в Турции, позволяло Австро-Венгрии сосредоточить свои силы на войне в Греции и Италии. Согласие Советского правительства прекратить пропагандистскую работу на оккупированных немцами территориях означало, что большевики сдавали Украину, Прибалтику и большую часть Белоруссии.

Брестский мир послужил катализатором образования «демократической контрреволюции», выразившейся в провозглашении в Сибири и Поволжье эсеровских и меньшивистских правительств, восстании левых эсеров в июне 1918 года в Москве. Подавление выступлений, в свою очередь, привело к формированию однопартийной большевистской диктатуры и полномасштабной гражданской войне.

Литература

1. Ленинский декрет о мире. - М., 1958.

3. «Троцкий. Вооруженный пророк. гг.». Часть 2. / Пер. с англ. . – М.: , 2006. С.351-408.

4. , Розенталь. 1917: Пакет-комплект документальных материалов по истории. - М., 1993

6. Хрестоматия по истории КПСС: Пособие для вузов. Т.гг./ Сост. и др. – М., 1989.

7. Шевоцуков истории гражданской войны: Взгляд через десятилетия: Кн. Для учителя. – М., 1992.

В советской историографии (А. Чубарьян, К. Гусев, Г. Никольников, Н. Якупов, А. Бовин) «Декрет о мире» традиционно рассматривали как первый и важный этап становления и развития «ленинской миролюбивой внешней политики Советского государства», основанной на краеугольном принципе мирного сосуществования государств с различным общественным строем. В реальности ленинский «Декрет о мире» никак не мог заложить основы новой внешнеполитической доктрины Советской России, поскольку:

Он преследовал сугубо прагматическую цель — вывод полуразрушенной и истощенной России из состояния войны;

Большевики рассматривали революцию в России не как самоцель, а как первый и неизбежный этап начала мировой пролетарской (социалистической) революции.

8 ноября нарком иностранных дел Л.Д. Троцкий разослал текст «Декрета о мире» послам всех союзных держав, предложив руководителям этих государств немедленно прекратить боевые действия на фронте и сесть за стол переговоров, однако этот призыв был полностью проигнорирован странами Антанты. 9 ноября 1917 г. главковерху Н.Н. Духонину было дано указание немедленно обратиться к командованию стран Четверного блока с предложением о прекращении военных действий и начале мирных переговоров с ними. Генерал Н.Н. Духонин отказался выполнить этот приказ, за что тотчас был объявлен «врагом народа» и смещен со своего поста, который занял прапорщик Н.В. Крыленко. Чуть позднее, по прибытии Н.В. Крыленко в Могилев, генерал Н.Н. Духонин был сначала арестован, а затем убит у штабного вагона пьяными матросами, а новый главковерх сразу выполнил указание ЦК по данному вопросу.

14 ноября 1917 г. представители германского и австро-венгерского военного руководства известили советскую сторону о своем согласии прекратить военные действия на Восточном фронте и начать процесс мирных переговоров. 20 ноября 1917 г. в Брест-Литовске начался первый раунд переговоров между Россией и странами Четверного блока, на которых руководство советской делегации в лице А.А. Иоффе (председатель миссии), Л.Б. Каменева, Г.Я. Сокольникова и Л.М. Карахана сразу огласило декларацию принципов, в которой вновь предложили заключить демократический мирный договор без аннексий и контрибуций. Не получив никакого ответа на свое предложение, советская сторона отказалась от заключения формального перемирия и взяла недельный тайм-аут.

27 ноября 1917 г. Совнарком РСФСР утвердил «Конспект программы переговоров о мире», составленный В.И. Лениным, И.В. Сталиным и Л.Б. Каменевым, в котором вновь подтверждалась идея заключения всеобщего демократического мира, и через три дня в Брест-Литовске возобновился переговорный процесс. Результатом новых переговоров стало подписание 2 декабря 1917 г. договора о перемирии сроком на один месяц, до 1 января 1918 г.

9 декабря 1917 г. начался новый раунд переговоров, на которых глава советской делегации А.А. Иоффе огласил декларацию «О принципах всеобщего демократического мира», состоящую из шести основных пунктов. В этой декларации, основанной на главных положениях «Декрета о мире» и «Конспекта программы переговоров о мире», еще раз были конкретизированы главные составные части демократического мира: «отказ от аннексий и контрибуций» и «полное самоопределение народов».

12 декабря 1917 г. австрийский министр иностранных дел О. Чернин огласил ответную ноту советской стороне, в которой говорилось, что страны Четверного блока согласны немедленно заключить мирный договор со всеми странами Антанты без аннексий и контрибуций. Но для советской делегации такой поворот событий оказался настолько неожиданным, что ее глава А.А. Иоффе предложил объявить десятидневный перерыв. Противная сторона отвергла это предложение, и через трое суток глава германской делегации Рихард фон Кюльман, который, кстати, занимая должность статс-секретаря (министра) иностранных дел, лично занимался финансовой поддержкой большевистской «Правды», прямо предъявил претензии на обладание всей Польшей, Литвой, Курляндией, частью Эстляндии и Лифляндии, народы которых «сами изъявили желание перейти под покровительство Германии». Естественно, что советская делегация в категорической форме отказалась обсуждать это предложение, и в работе мирной конференции был объявлен перерыв.

Нарком иностранных дел Л.Д. Троцкий в очередной раз попытался придать мирным переговорам всеобщий характер и обратился с повторной нотой к правительствам стран Антанты сесть за стол переговоров, но ответа на свое послание так и не получил. В этой ситуации, опасаясь, что переговоры в Бресте примут откровенно сепаратный характер, по предложению В.И. Ленина Совет Народных Комиссаров РСФСР принял решение перенести мирные переговоры в столицу нейтральной Швеции город Стокгольм. Австро-германская сторона отвергла эту уловку советского правительства, и местом продолжения переговоров остался Брест-Литовск. Одновременно представители стран Четверного союза, ссылаясь на то, что страны Антанты остались глухи к предложению о заключении «всеобщего демократического мира», отказались от собственной декларации 12 декабря, что серьезно обострило сам переговорный процесс.

27 декабря 1917 г. начался второй раунд мирной конференции в Брест-Литовске, на котором советскую делегацию уже возглавлял нарком иностранных дел Л.Д. Троцкий. Новый раунд переговоров, с подачи оракула революции, начался с пустопорожнего теоретического спора о государстве и праве наций на самоопределение. Эта политическая трескотня, порядком надоевшая противной стороне, вскоре была прекращена, и 5 января 1918 г. делегация стран Четверного союза в ультимативной форме предъявила советской стороне новые условия сепаратного мира — отторжение от России не только всей Прибалтики и Польши, но и значительной части Белоруссии.

В тот же день по предложению главы советской делегации в переговорах был объявлен перерыв. Л.Д. Троцкий, получив письмо от В.И. Ленина и И.В. Сталина, вынужден был в срочном порядке выехать в Петроград, где ему предстояло дать свои объяснения по поводу его новой позиции относительно дальнейшего ведения переговоров, которая была изложена им в письме на имя В.И. Ленина 2 января 1918 г. Суть новой позиции наркома иностранных дел была предельно проста: «войну прекращаем, армию демобилизуем, но мира не подписываем». В советской исторической науке позиция Л.Д. Троцкого всегда трактовалась в уничижительных тонах и выражениях, как позиция «политической проститутки» и предателя интересов рабочего класса и трудового крестьянства. В реальности эта позиция, которую изначально поддерживал сам В.И. Ленин, была абсолютно логична и предельно прагматична:

1) Поскольку русская армия не может, а главное, не хочет воевать, необходимо старую императорскую армию полностью распустить, а боевые действия на фронте прекратить.

2) Поскольку противная сторона в категорической форме выступает за сепаратный мирный договор, что грозит большевикам потерей репутации в глазах мирового пролетариата, сепаратный договор с противником ни в коем случае не заключать.

3) Необходимо как можно дольше затягивать процесс ведения переговоров, в надежде на то, что в Германии и в других европейских державах в ближайшее время разгорится пожар мировой пролетарской революции, который и расставит все по своим местам.

4) Отказ от подписания сепаратного договора со странами Четверного союза не даст формально повода странам Антанты начать военную интервенцию против Советской России, нарушившей свой союзнический долг.

5) Наконец, отказ от подписания мирного договора существенно сгладит те противоречия, которые уже возникли и внутри правящей большевистской партии, и в отношениях между большевиками и левыми эсерами.

Последнее обстоятельство к середине января 1918 г. стало приобретать первостепенное значение. В это время в руководстве партии все более прочные позиции стали занимать «левые коммунисты» во главе с Н.И. Бухариным, Ф.Э. Дзержинским, М.С. Урицким, К.Б. Радеком и А.М. Коллонтай. Эта довольно крикливая и влиятельная фракция большевиков, которую поддержали и ряд руководителей Партии левых эсеров (Б.Д. Камков, П.П. Прошьян), в категорической форме выступила против любых соглашений с противником и заявляла, что только «революционная война» с германским империализмом спасет большевиков от вселенского позора пособников мирового капитала и создаст необходимые условия для разжигания пожара мировой пролетарской революции. Более того, в это время Б.Д. Камков и П.П. Прошьян обратились к К.Б. Радеку, Н.И. Бухарину и Г.Л. Пятакову с предложением арестовать весь Совнарком во главе с В.И. Лениным и сформировать новое правительство, состоящее из левых эсеров и левых коммунистов, которое может возглавить Георгий Леонидович Пятаков, однако это предложение было ими отвергнуто.

Тем временем в руководстве партии обозначился еще один принципиальный подход к решению данной проблемы, выразителем которого стал В.И. Ленин. Суть его новой позиции, к которой он пришел еще в конце декабря 1917 г., была также предельно проста: любой ценой заключить сепаратный мир с Германией и ее союзниками.

В исторической науке уже давно обсуждается вопрос о побудительных мотивах, которые подвигли вождя революции к такому политическому выводу, который шел вразрез со всеми постулатами ортодоксального марксизма.

Советские историки (А. Чубарьян, К. Гусев, А. Бовин) утверждали, что В.И. Ленин пришел к такому убеждению под давлением суровых объективных обстоятельств, а именно полного разложения старой русской армии и неопределенностью со сроками пролетарской революции в Европе, прежде всего, в самой Германии.

Их оппоненты, в основном из либерального лагеря (Д. Волкогонов, Ю. Фельштинский, О. Будницкий), уверены в том, что, предельно жестко ратуя за заключение сепаратного мира с Германией, В.И. Ленин лишь исполнял свои обязательства перед его германскими спонсорами, которые щедро раскошелились на Октябрьский переворот.

8 января 1918 г. после обсуждения новых ленинских тезисов на расширенном заседании ЦК состоялось открытое голосование, которое совершенно четко показало расклад сил в высшем партийном руководстве: позицию Н.И. Бухарина поддержали 32 участника этого совещания, за предложение Л.Д. Троцкого проголосовали 16 участников, а позицию В.И. Ленина поддержали только 15 членов ЦК. 11 января 1918 г. обсуждение этого вопроса было внесено на рассмотрение Пленума ЦК, где незначительным большинством голосов была поддержана позиция Л.Д. Троцкого. Эта ситуация заставила В.И. Ленина внести частичные коррективы в свою прежнюю позицию: не настаивая больше на немедленном заключении мира, он предложил всячески затягивать процесс переговоров с немцами. На следующий день троцкистский лозунг «ни войны, ни мира» был одобрен большинством голосов на совместном заседании ЦК РСДРП(б) и ПЛСР, что было немедленно оформлено как постановление СНК РСФСР. Таким образом, все сторонники заключения мира в обеих правящих партиях, в частности члены ЦК РСДРП(б) В.И. Ленин, Г.Е. Зиновьев, И.В. Сталин, Я.М. Свердлов, Г.Я. Сокольников, И.Т. Смилга, А.Ф. Сергеев, М.К. Муранов и Е.Д. Стасова, и члены ЦК ПЛСР М.А. Спиридонова, А.Л. Колегаев, В.Е. Трутовский, Б.Ф. Малкин и А.А. Биденко опять остались в меньшинстве. 14 января 1918 г. III Всероссийский съезд Советов одобрил резолюцию, в которой была отражена позиция Л.Д. Троцкого, и в тот же день нарком иностранных дел выехал в Брест-Литовск, где 17 января начался третий раунд переговоров о мире.

Тем временем в самом Бресте полным ходом шли переговоры австро-германских представителей с руководством Украинской народной рады (Н.А. Люблинский), правительство которой большевики признали еще в декабре 1917 г. 27 января 1918 г. сразу после подписания сепаратного договора с правительством Украинской народной рады, делегация Четверного союза в ультимативной форме потребовала от советской стороны немедленно дать ответ на свои условия мирного договора.

На следующий день Л.Д. Троцкий от имени СНК РСФСР огласил декларацию, в которой:

1) было заявлено о прекращении состояния войны между Россией и странами Четверного блока — Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией, а также о полной демобилизации старой русской армии;

В советской историографии (А. Чубарьян, К. Гусев) этот ультиматум главы советской делегации всегда расценивался как еще один акт гнусного предательства со стороны «иудушки Троцкого», который нарушил устную договоренность с В.И. Лениным о том, что после нового «германского ультиматума мы подписываем мирный договор».

Современные российские историки, в том числе откровенные апологеты Л.Д. Троцкого (А. Панцов), говорят, что нарком иностранных дел действовал в строгом соответствии с решением ЦК обеих правящих партий и резолюцией III Всероссийского съезда Советов, а их устная договоренность с В.И. Лениным явно противоречила им.

14 февраля 1918 г. декларация Л.Д. Троцкого получила официальную поддержку на заседании ВЦИК и его председателя Я.М. Свердлова, а уже через день германское командование в лице Леопольда Баварского и Макса Гофмана заявило о прекращении перемирия и возобновлении боевых действий по всему фронту с полудня 18 февраля. В этой ситуации вечером 17 февраля 1918 г. было созвано экстренное заседание ЦК, на котором из одиннадцати членов высшего партийного ареопага шестеро, а именно Л.Д. Троцкий, Н.И. Бухарин, М.С. Урицкий, Г.И. Ломов, Н.Н. Крестинский, А.А. Иоффе, высказались против возобновления переговорного процесса в Бресте.

Немцы начали наступление на фронте и к исходу 19 февраля заняли Полоцк и Двинск. В этой критической ситуации на новом заседании ЦК семью голосами «за» было принято решение немедленно возобновить мирный процесс. В этой ситуации Л.Д. Троцкий заявил о своем уходе с поста наркома иностранных дел, а лидер левых коммунистов Н.И. Бухарин — о своем выходе из состава ЦК и редколлегии «Правды».

23 февраля 1918 г. Советскому правительству были предъявлены новые условия сепаратного мирного договора и очень жесткие рамки его подписания и ратификации. В частности, германская сторона потребовала отторжения от России всей Польши, Литвы, Курляндии, Эстляндии и части Белоруссии, а также немедленного вывода советских войск с территории Финляндии и Украины, и подписания с правительством Центральной рады аналогичного мирного договора.

В тот же день было созвано новое заседание ЦК РСДРП(б), на котором голоса по поводу германского ультиматума распределились следующим образом: «за» его принятие проголосовали семь членов ЦК — В.И. Ленин, И.В. Сталин, Г.Е. Зиновьев, Я.М. Свердлов, Г.Я. Сокольников, И.Т. Смилга и Е.Д. Стасова, «против» — четверо членов высшего партийного ареопага — Н.И. Бухарин, А.С. Бубнов, Г.И. Ломов и М.С. Урицкий, и «воздержались» — тоже четыре члена ЦК — Л.Д. Троцкий, Ф.Э. Дзержинский, А.А. Иоффе и Н.Н. Крестинский. Таким образом, в самый критический момент, когда решался вопрос об удержании собственной власти, большинство членов ЦК «дрогнули» и проголосовали за заключение «похабного» мира с немцами.

24 февраля на заседании ВЦИК, после крайне напряженной дискуссии, незначительным большинством голосов была одобрена большевистская резолюция о принятии новых условий мирного договора. И поздним вечером того же дня в Брест-Литовск для подписания мирного договора со странами Четверного блока выехала новая советская делегация в составе Г.Я. Сокольникова, Л.М. Карахана, Г.В. Чичерина и Г.И. Петровского.

3 марта 1918 г. руководители обеих делегаций подписали Брестский мирный договор, по условиям которого:

От Советской России отторгалась огромная территория площадью более 1 млн кв. километров, на которой проживало более 56 млн. человек — вся территория Польши, Прибалтики, Украины, часть Белоруссии и турецкой Армении;

Советская Россия должна была выплатить странам Четверного союза огромную военную контрибуцию в размере шести миллиардов золотых марок и согласиться на полную передачу всех промышленных предприятий и шахт, где до войны добывалось 90% всего каменного угля и выплавлялось более 70% чугуна и стали.

По мнению В.И. Ленина, в таких унизительных и «похабных» условиях Брестского мирного договора, которые вынуждено было подписать Советское правительство, были виноваты, прежде всего, «наши горе-левые Бухарин, Ломов, Урицкий и Ко». Более того, целый ряд советских и российских историков (Ю. Емельянов) утверждает, что ни одна теоретическая или политическая ошибка Н.И. Бухарина не имела таких катастрофических последствий для нашей страны и десятков миллионов ее граждан.

8 марта 1918 г. на экстренном VII съезде РКП(б) условия Брестского мирного договора после острой полемики между В.И. Лениным и Н.И. Бухариным были приняты значительным перевесом голосов, поскольку большинство его делегатов согласились с ленинским доводом о том, что международная мировая революция пока что является всего лишь красивой сказкой и не более того. 15 марта 1918 г., после не менее острой и жаркой дискуссии на IV Чрезвычайном съезде Советов, поименным голосованием Брестский мирный договор был ратифицирован и вступил в законную силу.

В исторической науке до сих пор существуют диаметрально противоположные оценки Брестского мирного договора, которые во многом зависят от политических и идейных взглядов их авторов. В частности, сам В.И. Ленин, не питавший никаких симпатий к патриархальной тысячелетней России, прямо назвал Брестский договор «тильзитским» и «похабным» миром, но жизненно необходимым для спасения власти большевиков. Тех же оценок придерживались и советские историки (А. Чубарьян, А. Бовин, Ю. Емельянов), которые были вынуждены говорить о гениальной прозорливости и политической мудрости вождя, который предвидел скорое военное поражение Германии и аннуляцию этого договора. Кроме того, Брестский мирный договор традиционно оценивали и как первую победу молодой советской дипломатии, заложившую основы миролюбивого внешнеполитического курса СССР.

В современной науке оценки Брестского договора существенно изменились.

Историки либерального толка (А. Панцов, Ю. Фельштинский) считают, что этот договор был не победой, а первым крупным поражением большевистского курса на подготовку мировой пролетарской революции. Одновременно этот мир стал своеобразным маневром в области тактики и кратковременным отступлением большевиков на извилистом и трудном пути борьбы за победу мировой социалистической революции.

Историки патриотического толка (Н. Нарочницкая) убеждены, что для В. Ленина и других вождей большевизма российская пролетарская революция была своеобразной «вязанкой хвороста», способной зажечь пожар мировой пролетарской революции. Поэтому Брестский договор стал прямым предательством национальных интересов России, положивший начало ее распаду и тяжелейшей Гражданской войне.

2. «Левоэсеровский мятеж» и его политические последствия

После ратификации Брестского мирного договора «левые коммунисты» не оставляли надежды на его денонсацию. В частности, в мае 1918 г. на Московской конференции РКП(б) Н.И. Бухарин, Н.В. Осинский и Д.Б. Рязанов (Голденбах) вновь выступили с призывом денонсировать Брестский договор, однако большинство делегатов этого партийного форума не поддержали их предложение.

Очередной попыткой денонсировать Брестский договор стал «левоэсеровский мятеж», который состоялся в Москве 6―7 июля 1918 г. События, связанные с этим мятежом, выглядели следующим образом: 6 июля 1918 г. два видных левых эсера Яков Блюмкин и Николай Андреев, являвшиеся сотрудниками ВЧК, под благовидным предлогом проникли в германское посольство и, убив германского посла графа В. Мирбаха, скрылись в штабе войск ВЧК, который возглавлял их однопартиец Дмитрий Попов.

После свершения этой террористической акции В.И. Ленин и Я.М. Свердлов направились в германское посольство, а председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский выехал в штаб войск ВЧК для ареста Я. Г. Блюмкина и Н.А. Андреева. По прибытии на место Ф.Э. Дзержинский был взят под арест, а штаб войск ВЧК по приказу Д.И. Попова был превращен в неприступную крепость, где окопались более 600 хорошо вооруженных чекистов.

Узнав об аресте Ф.Э. Дзержинского, В.И. Ленин дал указание арестовать всю фракцию левых эсеров, принимавшую участие в работе V Всероссийского съезда Советов, а их лидера Марию Спиридонову взять в качестве заложницы в обмен на сохранение жизни Ф.Э. Дзержинского. Одновременно командиру дивизии латышских стрелков И.И. Вацетису был отдан приказ штурмом взять особняк войск ВЧК и подавить «левоэсеровский мятеж». В ночь на 7 июля 1918 г. дивизия латышских стрелков при поддержке полевой артиллерии начала штурм штаба войск ВЧК, который завершился полным разгромом мятежников и освобождением Ф.Э. Дзержинского.

Суд над мятежниками был скорым и правым: несколько сот человек, в том числе Я.Г. Блюмкин и Н.А. Андреев, были приговорены к различным срокам заключения, а непосредственный вдохновитель и руководитель этого мятежа, заместитель председателя ВЧК В.А. Александрович был расстрелян. Тем же результатом закончился и новый «левоэсеровский мятеж», поднятый в Симбирске командующим Восточным фронтом левым эсером М.А. Муравьевым, который был застрелен 10 июля 1918 г. по прибытии на переговоры в здание губернского исполкома.

В советской и российской исторической науке (К. Гусев, А. Велидов, А. Киселев) традиционно утверждалось, что июльские события в Москве и Симбирске были сознательно организованы руководством партии левых эсеров (М.А. Спиридонова, П.П. Прошьян), которые не только желали денонсировать Брестский мирный договор, но и, спровоцировав правительственный кризис, отстранить от власти партию большевиков, которая, насаждая комбеды, стала проводить в деревне гибельный экономический курс.

В зарубежной историографии (Ю. Фельштинский) существует довольно экзотическая версия, которая гласит, что так называемый «левоэсеровский мятеж» был организован «левыми коммунистами», в частности, главой ВЧК Ф.Э. Дзержинским, которые также стремились денонсировать «похабный» Брестский мир и разжечь пожар мировой пролетарской революции.

На наш взгляд, в истории этого мятежа значительно больше белых пятен и нераскрытых тайн, чем кажется на первый взгляд, поскольку исследователи так и не смогли толком ответить даже на два совершенно очевидных вопроса:

1) почему именно председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский лично направился в штаб войск ВЧК для ареста убийц германского посла;

2) если решение об убийстве германского посла было санкционировано ЦК партии левых эсеров, то почему вся ее фракция, включая М.А. Спиридонову, спокойно дожидалась своей изоляции и ареста в кулуарах V Всероссийского съезда Советов.

Если говорить по существу, то следует признать, что июльские события в Москве и Симбирске подвели черту под периодом развития советской государственности на двухпартийной основе и стали точкой отсчета формирования однопартийной большевистской системы в стране. В этот период была запрещена деятельность всех эсеровских, меньшевистских и анархистских группировок и партий, существование которых все еще создавало иллюзию пролетарско-крестьянской демократии в стране.

Сам же Брестский договор был денонсирован Советским правительством 13 ноября 1918 г., то есть ровно через сутки после капитуляции Германии и ее военных союзников перед странами Антанты, которая положила долгожданный конец Первой мировой войне.

Непосредственным итогом Брестского мира и подавления «левоэсеровского мятежа» стало принятие первой Конституции РСФСР. По мнению большинства авторов (О. Чистяков, С. Леонов, И. Исаев), впервые вопрос о создании первой советской Конституции был обсужден на заседании ЦК РКП(б) 30 марта 1918 г. 1 апреля 1918 г. ВЦИК образовал конституционную комиссию, в состав которой вошли представители трех его партийных фракций (большевики, левые эсеры, эсеры-максималисты) и представители шести ведущих наркоматов — по военным и морским делам, по делам национальностей, внутренних дел, юстиции, финансов и ВСНХ. Председателем конституционной комиссии стал председатель ВЦИК Я.М. Свердлов.

В период работы над проектом Конституции, которая продолжалась более трех месяцев, возник ряд принципиальных разногласий по проблемам:

1) федеративного устройства государства;

2) системы органов советской власти на местах;

3) социальных и экономических основ советской власти и т. д.

В частности, представители левых эсеров (В.А. Алгасов, А.А. Шрейдер) и эсеров-максималистов (А.И. Бердников) очень настойчиво предлагали:

1) положить в основу советской федерации административно-территориальный принцип государственного устройства с предоставлением максимально широких прав всем субъектам федерации по управлению собственными территориями;

2) ликвидировать низовые звенья советской государственной системы и заменить их традиционными сельскими сходами, которые, лишившись политических функций, превращались в муниципальные органы власти;

3) провести тотальную социализацию собственности и ужесточить принципы всеобщей трудовой повинности и т. д.

В ходе жарких и продолжительных дебатов, в которых приняли участие многие видные большевики, в том числе В.И. Ленин, Я.М. Свердлов, И.В. Сталин, Н.И. Бухарин, Л.М. Рейснер, М.Ф. Лацис и М.Н. Покровский, эти предложения были отвергнуты. Окончательный проект советской Конституции был утвержден специальной комиссией ЦК РКП(б), которую возглавил В.И. Ленин.

4 июля 1918 г. этот проект был внесен на рассмотрение V Всероссийского съезда Советов, а уже 10 июля делегаты съезда утвердили первую Конституцию РСФСР и избрали новый состав ВЦИК, полностью состоящий из большевиков.

Основные положения Конституции Российской Советской Федеративной Социалистической Республики были закреплены в шести отдельных разделах:

2) общие положения Конституции РСФСР;

3) конструкция Советской власти;

4) активное и пассивное избирательное право;

5) бюджетное право;

6) о гербе и флаге РСФСР.

В Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа, которая была целиком включена в Конституцию РСФСР, определялась политическая и социальная основа новой советской государственности — власть Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и «установление диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства в целях полного подавления буржуазии, уничтожения эксплуатации человека человеком и водворения социализма в стране».

Государственное устройство РСФСР базировалось на принципах национальной федерации, субъектами которой объявлялись национальные республики, а также различные областные союзы, состоящие из нескольких национальных областей. Высшим органом государственной власти в стране становился Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов, в исключительную компетенцию которого входили все вопросы государственного строительства: утверждение и изменение Конституции РСФСР; объявление войны и заключение мира; ратификация мирных договоров, общее руководство внешней и внутренней политикой государства; установление общегосударственных налогов, повинностей и сборов; основы организации вооруженных сил, органов правопорядка, судоустройства и судопроизводства; федеральное законодательство, и т. д.

Для повседневной и оперативной работы съезд избирал из своего состава Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК РСФСР), который формировал Совет Народных Комиссаров (СНК РСФСР), состоявший из народных комиссаров, возглавлявших отраслевые народные комиссариаты (наркоматы). И Всероссийский съезд Советов, и ВЦИК, и СНК в равной степени обладали правом издания законодательных актов, что являлось прямым следствием полного отрицания большевиками известного буржуазного принципа разделения властей. Органами государственной власти на местах становились областные, губернские, уездные и волостные съезды Советов, а также городские и сельские Советы, формировавшие собственные исполнительные комитеты (исполкомы).

Следует особо подчеркнуть, что в основу организации советской власти всех уровней был положен известный принцип «демократического централизма», в соответствии с которым устанавливалась жесткая соподчиненность нижестоящих органов советской власти вышестоящим, которым вменялось в обязанность исполнение всех решений вышестоящих Советов, не нарушавших их компетенцию.

Конституция РСФСР законодательно закрепила не только новый тип советской государственности, но и новый тип советской демократии, поскольку она открыто провозгласила классовый принцип демократических прав и свобод. В частности, избирательного права были лишены все «социально-чуждые классовые элементы», а представительство от социальных групп трудящихся, наделенных избирательным правом, было далеко не равным. Например, при выборах на Всероссийский съезд Советов городские Советы обладали пятикратным преимуществом по отношению к губернским съездам Советов и т. д.

Кроме того, советская избирательная система сохранила принцип опосредованных выборов, существовавший в царской России. Прямыми были только выборы в низовые городские и сельские Советы, а депутаты всех последующих уровней избирались на волостных, уездных, губернских и областных съездах Советов.

ВСЕРОССИЙСКИЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ

ОБ АННУЛИРОВАНИИ БРЕСТСКОГО ДОГОВОРА

Всем народам России, населению всех оккупированных областей и земель.

Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов всем торжественно заявляет, что условия мира с Германией, подписанные в Бресте 3 марта 1918 года, лишились силы и значения. Брест-Литовский договор (равно и дополнительное соглашение, подписанное в Берлине 27 августа и ратифицированное Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом 6 сентября 1918 г.) в целом и во всех пунктах объявляется уничтоженным. Все включенные в Брест-Литовский договор обязательства, касающиеся уплаты контрибуции или уступки территории и областей, объявляются недействительными.

Последним актом правительства Вильгельма, вынудившего этот насильнический мир в целях ослабления и постепенного ухудшения Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и ничем не ограниченной эксплоатации окружающих Республику народов, была высылка Советского посольства из Берлина за его деятельность, направленную к ниспровержению буржуазно-императорского режима в Германии. Первым актом восставших рабочих и солдат в Германии, низвергнувших императорский режим, был призыв посольства Советской Республики.

Брест-Литовский мир насилия и грабежа пал таким образом под соединенным ударом германских и русских пролетариев-революционеров.

Трудящиеся массы России, Лифляндии, Эстляндии, Польши, Литвы, Украины, Финляндии, Крыма и Кавказа, освобожденные германской революцией от гнета грабительского договора, продиктованного германской военщиной, призваны ныне сами решать свою судьбу. На место империалистического мира должен притти социалистический мир, заключенный освободившимися от гнета империалистов трудящимися массами народов России, Германии и Австро-Венгрии. Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика предлагает братским народам Германии и бывшей Австро-Венгрии, в лице их Советов рабочих и солдатских депутатов, немедленно приступить к урегулированию вопросов, связанных с уничтожением Брестского договора. В основу истинного мира народов могут лечь только те принципы, которые соответствуют братским отношениям между трудящимися всех стран и наций и которые были провозглашены Октябрьской революцией и отстаивались русской делегацией в Бресте. Все оккупированные области России будут очищены. Право на самоопределение в полной мере будет признано за трудящимися нациями всех народов. Все убытки будут возложены на истинных виновников войны, на буржуазные классы.

Революционные солдаты Германии и Австрии, создающие ныне в оккупированных областях солдатские Советы депутатов, вступив в связь с местными рабочими и крестьянскими Советами, будут сотрудниками и союзниками трудящихся в осуществлении этих задач.
Братским союзом с крестьянами и рабочими России они искупят раны, нанесенные населению оккупированных областей германскими и австрийскими генералами, охранявшими интересы контр-революции.

Построенные на этих основах международные отношения России, Германии и Австро-Венгрии будут не только мирными отношениями. Это будет союз трудящихся масс всех наций, в их борьбе за создание и укрепление социалистического строя на развалинах строя милитаризма и экономического рабства. Этот союз трудящиеся массы России, в лице Советского Правительства, предлагают народам Германии и Австро-Венгрии. Они надеются, что к этому могущественному союзу освободившихся народов России, Польши, Финляндии, Украины, Литвы, Прибалтики, Крыма, Кавказа, Германии и Австро-Венгрии примкнут народы всех остальных стран, еще не сбросивших иго империализма. Впредь же до этого момента, этот союз народов будет сопротивляться всякой попытке навязать народам капиталистический гнет чужеземной буржуазии. Освобожденные германской революцией от ига германского империализма народы России тем менее согласятся подчиниться игу империализма англо-американского или японского.

Правительство Советской Республики предложило всем державам, ведущим с ними войну, мирное соглашение. Впредь же до того момента, когда трудящиеся массы этих держав заставят свои правительства принять мир с рабочими, крестьянами и солдатами России, правительство Республики будет, опираясь ныне на революционные силы всей средней и восточной Европы, сопротивляться попыткам вновь вернуть Россию под иго рабства чужеземному и туземному капиталу. Приветствуя население всех областей, освобожденных от ига германского империализма, Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика зовет трудящиеся массы этих областей к братскому союзу с рабочими и крестьянами России и обещает им полную, до конца идущую поддержку в их борьбе за установление на их землях социалистической власти рабочих и крестьян.

Насильнический мир в Брест-Литовске уничтожен. Да здравствует истинный мир и мировой союз трудящихся всех стран и наций.

Председатель
Всероссийского Центрального

Я.СВЕРДЛОВ

Секретарь
Всероссийского Центрального
Исполнительного Комитета Советов
В.АВАНЕСОВ

(Даты, кроме особо оговоренных даны до 1 февраля 1918 по старому стилю, а после этого числа – по новому.) См. также статью Брестский мир .

1917

Ночь на 8-е ноября 1917 – Совнарком присылает Верховному Главнокомандующему русской армии Духонину приказ: тотчас обратиться к командующим неприятельских армий с предложением немедленной приостановки военных действий и открытия мирных переговоров.

8 ноября – в ответ на заявление Духонина о том, что начинать мирные переговоры полномочен не Главнокомандующий, а правительство, Ленин смещает его с должности, заменяя прапорщиком Крыленко . Нота Наркоминдела ко всем послам союзных держав с предложением объявить перемирие и начать мирные переговоры. Радиограмма Ленина: «Всем солдатам и матросам. Выбирайте уполномоченных и вступайте сами в переговоры о перемирии с неприятелем».

Брестский мир

10 ноября – главы военных миссий союзных стран при штабе российского Верховного Главнокомандующего вручают генералу Духонину коллективную ноту с протестом против нарушения договора от 5 сентября 1914 года, запрещавшего союзникам заключение сепаратного мира или перемирия.

14 ноября – Германия заявляет о согласии начать мирные переговоры с советским правительством. В тот же день – нота Ленина союзникам: «1 декабря мы приступаем к мирным переговорам. Если союзные народы не пришлют своих представителей, мы будем вести с немцами переговоры одни».

20 ноября – начало переговоров о перемирии в Бресте. Прибытие Крыленки в могилёвскую Ставку. Убийство боевиками его отряда Духонина.

21 ноября – советская делегация в Бресте излагает свои условия: заключается перемирие на всех фронтах на 6 месяцев ; немцы выводят войска из Риги и с Моонзунда ; запрещается переброска немецких войск с Восточного фронта на Западный. Немцы отвергают эти предложения и принуждают большевиков к иному соглашению: перемирие на 10 дней (с 24.11 по 4.12) и только на Восточном фронте ; войска остаются на занимаемых позициях; прекращаются все переброски войск, кроме уже начавшихся (а что началось – не проверишь ).

2 декабря – заключение в Бресте соглашения о перемирии на 28 дней с 4.12, с возможностью дальнейшего продления (в случае разрыва – предупредить противника за 7 дней).

5 декабря – воззвание Троцкого «К угнетенным и обескровленным народам Европы»: он пытается убедить их, что «перемирие в Брест-Литовске это огромное завоевание человечества»; «реакционные правительства Центральных держав вынуждены вести переговоры с Советской властью», но полный мир будет обеспечен только пролетарской революцией во всех странах.

9 декабря – начало 1-го этапа переговоров о мире . Делегации государств Четверного союза возглавляют: от Германии – статс-секретарь ведомства иностранных дел Р. фон Кюльман; от Австро-Венгрии – министр иностранных дел граф О. Чернин; от Болгарии – министр юстиции Попов; от Турции – великий визирь Талаат-бей. Советская делегация: Иоффе, Каменев (Розенфельд), Сокольников (Гирш Бриллиант), эсеровская террористка Биценко (Камористая) и литератор-библиотекарь Масловский-Мстиславский + 8 военных консультантов + 5 делегатов «от народа» – матрос Олич, солдат Беляков, калужский крестьянин Сташков (на дипломатических обедах постоянно напивается вдрызг), рабочий Обухов, прапорщик флота Зедин. Советская делегация выдвигает «принципы Декрета о мире » (мир без аннексий и контрибуций + самоопределение народов).

11 декабря – литовская Тариба объявляет о восстановлении независимости Литвы в «вечном союзе» с Германией.

12 декабря – заявление Кюльмана о том, что Германия согласна принять принципы, выставленные Советами, но лишь в случае, если их примут и страны Антанты. Советская делегация предлагает 10-дневный перерыв, чтобы за это время вновь попытаться привлечь Антанту к переговорам. Вскоре выясняется: немцы полагают, что Польша, Литва и Курляндия уже высказались в порядке «самоопределения» за отделение от России и могут без нарушения принципа о «неаннексиях» добровольно вступить в переговоры о присоединении к Германии.

14 декабря – предложение советской делегации: Россия выведет свои войска из занимаемых ею частей Австро-Венгрии, Турции и Персии, а державы Четверного союза – пусть выведут из Польши, Литвы, Курляндии и других областей, принадлежавших России. Немцы отклоняют: Польша и Литва «уже выразили свою народную волю», и теперь советское правительство должно вывести русские войска из Лифляндии и Курляндии, чтобы дать возможность населению свободно высказаться и там. На этом кончается первый этап переговоров.

15 декабря – советская делегация уезжает в Петроград. ЦК РСДРП(б) решает затягивать мирные переговоры как можно дольше, в надежде на революцию в Германии – и принимает формулу: «Держимся до германского ультиматума, потом сдаём». Наркоминдел вновь приглашает Антанту присоединиться к переговорам, но вновь не получает ответа.

20 декабря – советское правительство предлагает странам Четверного союза перенести переговоры в Стокгольм (в надежде привлечь туда европейских социалистов-циммервальдистов ). Оно отклоняется.

22 декабря – прибытие в Брест делегации украинской Центральной Рады . Та намерена вести переговоры отдельно от России и требует передать Украине Холмщину, Буковину и Восточную Галицию (потом ограничивается одной Холмщиной).

25 декабря – прибытие в Брест советской делегации Троцкого – Иоффе. Главная цель Троцкого – тянуть переговоры как можно дольше.

27 декабря – начало 2-го этапа мирных переговоров. Заявление Кюльмана: так как Антанта не приняла формулу «без аннексий и контрибуций», то не примет её и Германия.

28 декабря – совместное заседание с участием делегации Центральной Рады. Её глава, В. Голубович, оглашает декларацию о том, что власть Советской России не распространяется на Украину, и Рада будет вести переговоры самостоятельно. Московское областное бюро РСДРП(б) в противовес позиции ЦК требует разрыва переговоров с Германией.

30 декабря – советское заявление о том, что волеизъявление по самоопределению национальных территорий возможно только после вывода из них иностранных войск. Отклонено Германией.

1918

5 января – генерал Гофман предъявляет условия Центральных держав: к Германии и Австро-Венгрии должны отойти Польша, Литва, часть Белоруссии и Украины, Эстонии и Латвии, Моонзундские острова и Рижский залив. Советская делегация просит перерыва на десять дней для рассмотрения этих условий.

6 января – разгон большевиками Учредительного собрания , которое могло бы отвергнуть мир с Германией.

8 января – обсуждение «Тезисов» Ленина на совещании членов ЦК с партийными работниками. Итог: за них 15 голосов, за «левых коммунистов » (продолжать войну, но не ради защиты России, а чтобы не разочаровать капитуляцией перед немцами международный пролетариат) – 32 голоса, за лозунг Троцкого «ни войны, ни мира» (войну не вести, но и мира формально не заключать – опять с той же целью не разочаровать европейский пролетариат) – 16 голосов.

9 января – IV Универсал Центральной Рады: ввиду начавшегося большевицкого наступления на Киев она окончательно провозглашает Украину независимым государством.

11 января – заседание ЦК большевиков по вопросу о мире. Решено 12 голосами против одного Зиновьева всячески затягивать переговоры с немцами. При голосовании о том, что делать в случае германского ультиматума, левые коммунисты становятся на сторону Троцкого, и его формула «ни войны, ни мира» побеждает ленинскую 9 голосами против 7.

17 января – начало 3-го этапа Брестских переговоров. Троцкий прибывает на них в сопровождении делегатов от советской Украины, однако немцы отказываются признать их. Троцкий в ответ заявляет, что СНК «не признает сепаратных соглашений между Радой и Центральными державами».

27 января – подписание мира между германской коалицией и делегатами Центральной Рады. В обмен на военную помощь против советских войск УНР обязывается поставить Германии и Австро-Венгрии до 31 июля 1918 г. миллион тонн зерна, 400 млн. яиц, до 50 тыс. тонн мяса рогатого скота, сало, сахар, пеньку, марганцевую руду и пр. Германский ультиматум Советам о принятии условий мира с отказом от прибалтийских областей до линии Нарва – Псков – Двинск (Даугавпилс).

28 января (10 февраля н. ст.) – в ответ на ультиматум немцев Троцкий официально провозглашает на переговорах формулу «ни мира, ни войны»: Советы прекращают и враждебные действия против Центральных держав, и мирные переговоры с ними. Советская делегация покидает переговоры. Впоследствии советские историки лживо выставляют этот акт, как «предательское самоуправство» Троцкого, однако он целиком основывается на решении ЦК 11 января.

31 января – приказ Крыленко армии о прекращении военных действий и демобилизации (позднее советские историки неправомерно утверждают, что он якобы был издан без согласования с Совнаркомом). Официальная просьба Рады к немцам о помощи против Советов. Немцы принимают её.

16 февраля (3 февраля ст. ст.) – в половине восьмого вечера немцы уведомляют, что в 12 часов дня 18 февраля советско-германское перемирие оканчивается. (Часть историков утверждает, что тем самым немцами нарушено прежнее условие уведомлять о разрыве перемирия за 7 дней , однако отъезд советской делегации с переговоров 28 января уже равносилен одностороннему объявлению о разрыве всех прежних условий.)

18 февраля – начало немецкого наступления на Восточном фронте. Два заседания ЦК большевиков по этому вопросу: на утреннем предложение Ленина немедленно послать немцам просьбу о мире отклонено 7 голосами против 6, на вечернем оно побеждает 7 голосами против 5 при одном воздержавшемся.

19 февраля – телеграмма Ленина немцам: «Ввиду создавшегося положения, Совет Народных Комиссаров видит себя вынужденным подписать условия мира, предложенные в Брест-Литовске делегациями Четверного Союза...»

21 февраля – Занятие Минска немцами. Совнарком принимает декрет «Социалистическое отечество в опасности » (с перечислением не столько мер обороны против врага, сколько террористических угроз для противников советской власти: все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины мобилизуются на рытьё окопов под присмотром красногвардейцев и под угрозой расстрела, «неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления»). Образование «Комитета революционной обороны Петрограда».

22 февраля – ответ германского правительства на просьбу о мире: оно выставляет ещё более тяжёлые его условия (немедленно очистить Лифляндию, Эстляндию, Финляндию и Украину, возвратить анатолийские провинции Турции, немедленно демобилизовать армию, отвести флот в Чёрном и Балтийском морях и в Северном Ледовитом океане в российские порты и разоружить его, плюс «торгово-экономические требования»). На принятие ультиматума даётся 48 часов. Отставка Троцкого с поста Наркоминдела. Так как никто из видных большевиков не горит желанием подписывать позорный мир с немцами от предложения стать наркоминделом отказываются Иоффе, Зиновьев и Сокольников.

23 февраля – заседание ЦК по вопросу о немецком ультиматуме: 7 голосов за его принятие, 4 – против и 4 воздержавшихся.

24 февраля – германские войска занимают Житомир, а турки – Трапезунд. Принятие ВЦИКом германских условий мира после открытого, поимённого голосования. Радиограмма в Берлин о принятии германских условий. «Левые коммунисты» в знак протеста выходят из Совнаркома.

25 февраля – занятие Ревеля и Пскова немцами. Адмирал Щастный в последний момент уводит ревельскую эскадру Балтфлота в Гельсингфорс (впоследствии расстрелян по настоянию Троцкого за невыдачу Балтфлота немцам).

1 марта – занятие Киева и Гомеля немцами. Приезд новой советской делегации (Сокольников, Петровский , Чичерин , Карахан) в Брест-Литовск.

4 марта – занятие Нарвы немцами (уже после подписания мира). Назначение Троцкого председателем (образованного в тот же день) Высшего военного совета (13.03 – и наркомвоеном).

6-8 марта – Брестский мир одобрен VII съездом РКП(б) (30 за ратификацию, 12 против, 4 воздержались).

10 марта – переезд (бегство) большевицкого Совнаркома из угрожаемого немцами Петрограда в Москву.

14-16 марта – Брестский мир одобрен IV чрезвычайным Съездом Советов (за – 784 голоса, против – 261, 115 воздержавшихся).